Красная Шапочка, черные чулочки
Шрифт:
– Так, – рассеянно кивнул мальчик, увлеченно разглядывающий что-то на ладони Нары.
– Короче, там такая фишка была. Как только Генерал с утра заподозрит, что Синичка слишком благосклонно смотрит на Гамлета, я к вечеру уже бью морду Кобре.
– Почему Кобре-то? – опешила я.
– Тактика! – Прикус поднял вверх указательный палец.
– Тактика… – задумалась я. – А как ты это делал? Просто подходил и – в морду?
– Нет, конечно. Причину находил. Конкретную! – многозначительно выделил слово Прикус. – Я смолоду ужасно задиристый был.
– Боже!.. – Я закрыла глаза. – А Гамлет с Коброй разве ничего не понимали?
– Понимали кое-что. Потому и не сорились вусмерть. Подерутся, получат от меня по разнарядке финальный хук, а через полчаса уже вместе. Еще и смеются.
– Бедная Синичка… Как же она смогла наконец определиться при таких интригах с мордобоем? – спросила я.
Прикус окаменел челюстями. Я поглядывала на него несколько раз – он застыл лицом, как будто его выключили.
В подземном гараже, дождавшись, когда дети выйдут из машины, он вдруг сказал, бесстрастно глядя перед собой:
– Она не определялась. Мужа назначил Генерал. Так и сказал на помолвке: «Один будет мне зятем, а другой – сыном».
– Обычно зятя и считают сыном, – пробормотала я, выходя из машины.
– А Генерал вот так поделил: зять и сын – по раздельности. Я тебе сказал все, что знал, – многозначительно заявил Прикус, выйдя и глядя на меня через автомобиль. – Больше никогда ничего о Кобре не спрашивай – все сказал. Если умная – поймешь. А если не поймешь… – Он вдруг широко и от души улыбнулся, выставив зубы. – Все равно мне ваша порода нравится!
И я застыла в темном пространстве гаража, приковавшись взглядом к бегающим вокруг колонны детям, с ощущением только что навязанной сделки: информация в обмен на сватовство.
Прикус, закрыв машину, уходил с большой сумкой к лифтам. Дети бегали вокруг колонны. В будке у въезда далекий охранник включил музыку – ударные отдавались эхом. Я лихорадочно перебирала в памяти все сказанное Прикусом, чтобы найти хоть какой-то ключ в его словах. И не находила.
– Все кусочки должны в конце сложиться в правильную картину, – заявил запыхавшийся Ося.
– Что ты сказал? – дернулась я.
– Нара утащила части мозаики. – На протянутой ладошке – вырезанные фигурно кусочки раскрашенных картонок. – И у меня ничего не получалось, я уже подумал, что дебил.
– Ты рассердился? – рассеянно спросила я.
– На нее? – удивился
– А ты меня отлупи! – предложила она, кружась. – Избей же меня, избей, я – мазохистка!
Ося вскинул на меня удивленные глаза.
– Это слово я тебе потом объясню, – заторопилась я к лифтам. – Дома… При случае. А еще лучше у папы спроси. Он объяснит, как это… по-мужски. Вот именно – по-мужски.
Ося поостерегся сразу спрашивать у отца, он спросил, что означает это слово, у Агелены, как только мы ее увидели лежащей на диване в холле.
– Агелена, ты знаешь, что такое мазохистка? – сразу побежал он к дивану.
Агелена медленно села. Я вскрикнула. Ее лицо было в пластырях, верхняя губа вспухла.
– Очень смешно! – прошипела она мне злобно. – Ничего интересней не придумала?
– Марго здесь? – поинтересовалась я вместо ответа и вдруг почувствовала, что меня распирает от подступившего хохота. Определяться, истерика это накатила или здоровая реакция на вопрос Оси, заданный вовремя и по адресу, я не стала. Пошла в ванную и облила лицо холодной водой. Агелена, припадая на правую ногу, поковыляла за мной.
– Марго здесь нет и не будет, пока у меня не заживет лицо! – шипела она. – И вообще это не твое дело! Не лезь в мою личную жизнь!
– Ах, теперь это твоя личная жизнь? – плеснула я в нее водой. – Почему же ты объявляешь об этом шепотом? Кричи на весь дом, что избитая морда моего мужа – это теперь твоя личная жизнь!
– Я сорвала голос. – Агелена протянула руку к открытому крану и заткнула его пальцем, обозначив направленную струю.
– Имей в виду – я не собираюсь с тобой дурачиться, – заявила я спокойно, облитая водой по пояс. И закрыла кран.
– Я думала, что ты придешь, и я тебя сразу же зарежу, – призналась Агелена. – Ты с ним спала?
– Да уж, с ним заснешь! – Я оттолкнула Авоську от двери и пошла переодеться.
– Пойдем в туалет! – схватила она меня сзади за блузку.
– Отпусти!
– Нет, ты пойдешь со мной в туалет, или я за себя не отвечаю!
Она тащит меня к двери в туалет, я не сопротивляюсь.
Плюхнувшись на крышку унитаза, Агелена смотрит снизу затравленным взглядом раненого зверька.
– Ты мне сейчас же все в подробностях расскажешь, а потом я здесь повешусь. – Она смотрит на потолок. – У вас все было, да?
– А у тебя с моим мужем все было?
– Я первая спросила! – зашипела она, напрягая связки до свиста.
– А я – жена!
Некоторое время мы смотрим друг другу в лицо и успокаиваем дыхание.
– Сейчас я тебе покажу, что у меня было с твоим мужем, – зловеще заявляет она и начинает стаскивать свитер через голову.
– Авоська, прекрати, – тоскливо прошу я, уже всерьез пугаясь, когда она начала расстегивать джинсы.
– Нет, я тебе все покажу в подробностях! – Она отталкивает меня, вскакивает с унитаза и поворачивается спиной.