Красная сирена

Дантек Морис

– Итак… Твоих родителей в доме нет. Они вы­везли большую часть мебели и вещей…

Алиса лежала на раскладушке, вытянувшись в струнку, и ждала продолжения.

– Они уехали, – повторила Ван Дайк. – И увез­ли все кассеты из подвала.

Алиса не могла шевельнуться от ужаса, горло у нее перехватило.

«Боже мой, – думала она. – Папа, папа, что мне делать? Где ты? Почему тебя нет рядом?»

– Нам открыл дверь какой-то человек… Ста­рик, светлые волосы, очень светлые голубые глаза… Он показал нам дом…

– Это господин Лахют, – ответила девочка. –

Мажордом. Он занимается домом и поварами, жи­вет в маленьком домике в дальнем конце сада.

Инспектор мягко улыбнулась:

– Алиса, помнишь, сегодня утром ты говорила о студии, которую твои родители купили за горо­дом? Ты знаешь, где она находится?

Алиса отрицательно покачала головой.

– А помнишь, ты описала мне большой дом и сказала, что видела фотографию, так?

– Да.

– Так почему же они говорили о студии? Мог­ло так случиться, что они купили там небольшую квартиру? Там или где-то еще? Ты полагаешь, речь шла о студии звукозаписи или о кинопавиль­оне?

Алиса уже готова была ответить «нет», но в по­следний момент прикусила язык. «После того, что случилось, – думала она, – и правда, почему бы и нет? Они столько всего от меня скрывали, может, и это тоже?»

Она неопределенно пожала плечами:

– Я не знаю, госпожа Ван Дайк, – правда не знаю.

Инспектор успокаивающим жестом подняла руку и открыто улыбнулась:

– Конечно, сейчас это неважно. А теперь ты должна отдохнуть, а мы будем тебя охранять. Тот факт, что в доме мы ничего не нашли, не упрощает нам дела, думаю, ты и сама это понимаешь. Боюсь, для суда одной кассеты будет недостаточно.

Инспектор Ван Дайк встала, продемонстриро­вав длиннющие ноги в простых джинсах.

– Твои показания станут решающим свиде­тельством. Алиса, после нашего визита в твой дом я слышала, как один тип в Минюсте говорил: нет ос­нований требовать ордер на арест, не следовало проводить этот обыск.

Анита со значением взглянула на девочку:

– Я знаю, как ты умна, Алиса, – как взрослый человек, а может, поумнее многих взрослых… Я бу­ду с тобой откровенна и честна. Мы постараемся вернуться к твоим показаниям. Твои родители – люди богатые и влиятельные. Скандал, если он разразится, может вызвать большое недовольство в верхах. А кроме тебя, у нас ничего нет.

– А как же кассета? – спросила Алиса. – Вы смотрели ее сегодня утром… – Голос девочки сры­вался от отчаяния. Анита вернулась к кровати и се­ла рядом с ней. Ей так захотелось защитить Алису, что она обняла ее.

– Твоя кассета имеет смысл только вместе с твоими показаниями, Алиса. Маски, ты понима­ешь?

Алиса, с трудом сглотнув, тихо кивнула.

Инспектор встала.

– Хорошо. Сегодня ты переночуешь в ведомст­венном доме под охраной двух полицейских. С зав­трашнего дня все закрутится, и ты должна быть в форме. Поешь нормально, примешь настоящий душ и поспишь в обычной кровати. В понедельник я заеду за тобой утром, и мы отправимся к проку­рору во Дворец правосудия… Идет?

Алиса отчаянно закивала. Действительно,

что еще им остается?

Дверь закрылась, отгораживая ее от яркого не­онового освещения коридора и полицейских в форме.

Девочка сидела на кровати и медленно пила ко­ка-колу. Последние тяжелые дождевые тучи уплыли прочь, небо отражалось на асфальте всеми оттенками синевы. Оранжевый свет трепетал на горизонте, танцевал в каплях дождя на оконном стекле. Алиса знала, что этот уходящий день за­крывает целую главу ее жизни. Сейчас она была первым словом, написанным на листе бумаги, кото­рый ураган вот-вот подхватит и унесет прочь, как сухой листок, упавший с дерева.

Так она чувствовала. Интуиция подсказывала: небо прояснится, все оживет. Алиса была уверена, что-то надвигается на город. Буря.

Именно эта буря заставляла девочку дрожать и бояться, потому что у нее было лицо ее матери.

Матери, которая сейчас наверняка разгневана.

Она просто в ярости.

2

Прокурор Горстен был миниатюрным суховатым человеком с узким строгим лицом. Черный костюм и круглые очки еще больше увеличивали его сход­ство с лютеранским пастором. Он сидел за величе­ственным столом в комнате, отделанной темными тополями, свидетелями минувших веков, слышав­шими множество людских секретов и видевшими столько преступлений… Кабинет освещался неяр­ким светом, падавшим из высокого окна, выходив­шего на дворцовый сад.

На Алису произвела впечатление торжествен­ная и гнетущая атмосфера этого места и непрони­цаемого человека, сидевшего против света.

Инспектор мягко взяла девочку за руку и под­вела ее к прокурору.

Алиса села на высокий стул в стиле рококо, стараясь не ерзать и сохранять присутствие духа. А еще бдительность.

Она прислонилась к спинке, уставившись на носки своих туфель, и стала ждать начала разго­вора.

Голос прокурора вполне соответствовал его об­разу. Холодный и отстраненный.

– Итак, вот она какая, эта маленькая Алиса Кристенсен. Мадемуазель, а вы знаете, что уже стали знаменитостью?

Алиса смутилась, не зная, что ответить, и не поднимала глаз, ища выход из неловкой ситуации, потом бросила умоляющий взгляд на Аниту, кото­рая сразу все поняла и пришла ей на помощь.

– Господин прокурор, эта девочка пережила настоящий шок… Хочу, чтобы вы помнили, как она чувствительна… Интеллект Алисы выходит за рамки обычного… Я принесла с собой некоторые ее школьные тетради… Вы будете поражены.

Анита вынула из своего портфельчика картон­ную папку и мягко положила ее на стол.

Прокурор взглянул на инспектора, потом на Алису. В глазах его было столько же доброты, как у ловчего сокола. Взял папку, молча перелистал, два или три раза удивленно крякнув.

Когда он дочитал, взгляд его изменился, стал человечнее. Внимательно посмотрев на девочку, Горстен перевел взгляд на Аниту:

– Да, инспектор Ван Дайк, это впечатляет. Но разве из этого следует, что все сказанное – правда?