Красная волчица
Шрифт:
«Неужто это проделки Ятоки?» Душу Яшки обдал страх. Он сел на колодину, закурил. На его толстых щеках выступили пятна. Яшка всю осень ходил по тайге и радовался. Вовка и Гришка — желторотики. Посоветует им идти на старые гари или в березняк, они, дураки, и прутся. Добудут десять — пятнадцать белок и — на седьмом неба А он тем временем в добрых местах охотится, глядишь, тридцать — сорок белок принесет. «Как бы Ятока не пронюхала про это. Она — ведьма, в лесу выросла, ее не проведешь».
Яшка встал и пошел к Медвежьей пещере. Небольшая серая скала пряталась в покати хребта в густом кедраче. Яшка разложил в сторонке костер, повесил котелок. Из узкой пещеры, куда можно было протиснуться только боком, принес зажаренного глухаря и поставил к костру греть.
Яшка знал, что мяса и масла надолго не хватит. А попробуй в сорокаградусный мороз походить по тайге на одном хлебе — на ходу околеешь. Вот он заранее и припас продукты: добыл несколько глухарей, десяток рябчиков. Зажарил их на костре и спрятал. А когда стало голодно, подкармливался. Вечером, глядя на голодных парней, уплетающих беличьи тушки, про себя ухмылялся: жить уметь надо.
Закипела вода в котелке. Яшка кинул щепотку заварки, снял котелок, оторвал добрый кусок мяса от глухаря и стал с наслаждением жевать.
Собаки подняли головы. Яшка скосил на них глаза.
— А вы лапы полижите — легче бегать будете, — и, довольный своей остротой, улыбнулся.
В пещере у него хранились не только продукты, но и. соболиные шкурки. У отца есть добрые знакомые в городе. Шкурки потихоньку увезут им. Война-то еще неизвестно когда кончится.
Яшка насытился, рыгнул, вытер руки о штаны и закурил. Настроение у него улучшилось. Белок мало добыл, ну и шут с ними, с него хватит.
Невдалеке на дерево опустилась кедровка, прыгнула с ветки на ветку, сердито закаркала.
— И тебе глухарятины захотелось? На дармовщину бы все горазды.
«А вдруг это шаманка кедровкой явилась?» — горячей искрой прожгло тело Яшки. Он выплюнул самокрутку, спрятал остатки глухаря и большими шагами пошел прочь от скалы. Кедровка, перелетая с дерева на дерево, еще сильней закаркала. А Яшке казалось, что вслед ему она кричит: «Вор! Вор!» И спину его обдавало холодом.
Яшка на этот раз специально припоздал. Парни и Ятока вернулись с охоты. На костре возле зимовья варилась в ведрах еда собакам. На печке стоял суп из медвежатины и чай.
— Давайте ужинать, — пригласила Ятока парней к столу. — Потом белок обдирать будем.
Вовка, глядя и а пустую понягу Яшки, не утерпел, спросил:
— Что-то у тебя сегодня белок маловато.
— Худой день был, — нехотя буркнул Яшка.
— А мы с Ятокой двадцать белок добыли и колонка.
— Завтра мы с Гришей пойдем, в сто угодья, — разливая суп в миски, проговорила Ятока.
«Принесли тебя черти на мою голову, — думал Яшка. — Не всю ли зиму хочет у нас околачиваться?»
После ужина парни сели обдирать белок, а Ятока стала чинить их одежду.
— Ты пошто, Яков, неладно себя ведешь? — будто между прочим спросила Ятока.
— Что я плохого сделал? — Яшка выпуклыми глазами невинно посмотрел на Я току.
— Зачем все угодья у парней обелочил?
— Врут они. Заходил я в их места, может, раз-другой… — выкручивался Яшка.
— Следы твои я везде видела. Совсем худо делаешь. Тебя слали учить парней, а ты что делаешь?
— Так далеко они все равно не пойдут.
— Сколько белок взял в угодьях парней, все отдай. Иначе в сельсовете разговаривать будем. А когда мужики с фронта придут, они с тебя тоже спросят.
Яшку пробил пот.
— Добыл я белок в их угодьях самую малость.
Ятока подняла тяжелый взгляд на Яшку. Он опустил глаза.
— Ты хорошо посчитай, — продолжала Ятока. — Принеси белок и при мне отдай.
Яшка представил, как встретят его женщины в деревне, когда узнают, что он обобрал парней, и ему стало не по себе. Он вышел и вскоре вернулся со связками беличьих шкурок, положил их на нары.
— Все? — спросила Ятока.
— Все. — кивнул Яшка.
— Однако, гляди. В другой раз так делать будешь, из леса выгоним. Недобрый человек в горах хуже шатуна.
Глава XIII
Декабрь укоротил дни. Мороз набирал силу. Ружья от стужи накаливались так, что к ним во время стрельбы прикипали пальцы. Лес закухтило, поросль завалило снегом, и пробраться сквозь нее трудно было. Оглохли горы. Среди заснеженных деревьев, как в белых колодцах, гасли звуки. Охотники встали на лыжи. А чтобы ходить на них по тайге, надо иметь большую сноровку. Неаккуратно шагнул через колодину или камень — и лыжа пополам. Собакам стало совсем невмоготу. Кинутся с лыжни, пробегут немного прыжками — и опять па лыжню, плетутся за охотником, как невольники.
Было уже поздно. Андрейка с Вадимом укладывались спать. Димка за столом у коптилки читал книгу. Ятока меховыми лоскутками подновила Андрейке шапку.
— Утром, только стал подниматься в хребет, белка побежала, — рассказывал Вадим. — Пошел ее следить. Ходил, ходил, к обеду кое-как догнал. По какой чащобе она меня только не водила. Нет, следопыта из меня не получится.
— Совсем неправильно белку ищешь, — не отрываясь от шитья, заметила Ятока. — Утром белка откуда идет? — Ятока посмотрела на Вадима.
— Как откуда? Из гайна'[36] или дупла.
— Однако, соображать надо. Сейчас дни короткие, мороз, белка далеко не ходит. Утром наткнулся на свежий след — иди пятным, к дуплу придешь.
— Так белка-то ушла из гнезда, — удивился Вадим.
— Ну и пусть ходит. Тебе какая печаль? — укорила Вадима Ятока. — И ты шагай дальше. Новый след пересёк, другое дупло ищи. Так вот весь день ходи. Солнце к вечеру повернет, иди от дупла к дуплу. Из каждого гнезда возьмешь одну-две белки.