Красная волчица
Шрифт:
— Рана-то у тебя как, Вася?
— Зажила, мама.
— Слава богу. Я сейчас веники принесу, белье в горнице.
— Ты-то как тут живешь?
— Хворала два раза, да вот оклемалась.
— Много охотников вышло?
— Три бригады. И остальных поджидают.
— Дед Корней здоровый?
— Ничего, только извелся весь. Прасковья, старика Двухгривенного, умом тронулась, ходит, все улыбается чему-то.
Пришел дед Корней.
— С возвращением вас.
— Спасибо.
Дед Корней окинул взглядом Василия.
— В отца, паря, попер. Вон как тайга-то тебя выходила. Пожалуй, быка кулаком собьешь.
— Куда мне, дедушка, — улыбнулся Василий.
— Ты, ядрена-матрена, не прибедняйся. Отец-то в твои годы медведя за загривок поднимал, как щенка.
— Ты, паря, того, маленько лишку хватил, — усмехнулся Захар Данилович.
— Что лишку? — закипятился дед Корней. — Самолично видел. Как-никак промышляли. Как ноне-то добыли?
— Не пожалуемся.
— Вот и добро.
— Пойдем с нами в баню.
— Я недавно парился. Да оно лишнее не будет. Пошли.
Баня небольшая. В ней каменка, полок, лавка вдоль стены. Две бочки с водой: одна с горячей, другая с холодной. Захар Данилович положил на каменку веники, поливает их водой и поворачивает. Камни зашипели, от березовых веников запахло прелыми листьями. Василий с дедом Корнеем сидят на лавке. Дед Корней блаженно почесывает грудь. Василий всем телом ощущает тепло, идущее от каменки, и с наслаждением вдыхает прелый запах веников.
— Ты, Захар, что-то долго колдуешь над вениками, — не вытерпел дед Корней.
— Веник, паря, надо умеючи распаривать: будет немного суховат лист, и не получишь удовольствия от парения. И перепаривать нельзя. Скользкий лист тоже не обласкает душу. Вот теперь впору.
Захар Данилович раздал веники, надел рукавицы, шапку, так же облачился и дед Корней. Василий смотрел на стариков и посмеивался.
— Подбрось, Васюха, пару ковшичков, — попросил Захар Данилович.
Василий плеснул воду на каменку. Горячий пар взметнулся к потолку. Захар Данилович шлепнул себя веником, крякнул от удовольствия.
— Подбрось еще немного.
Василий выплеснул на каменку еще ковш воды. Пар клубом ударился о потолок и заволок всю баню. Захар Данилович с дедом Корнеем хлестались вениками. Василий тоже парился от души. Намочит голову — и на полок. Но волосы тотчас становились сухими, накалялись, как проволока. Жгло уши и руки.
— Еще подбрось пару ковшичков, — просит Захар Данилович.
Жарко даже на полу. Первым сдался дед Корней. Он неловко слез с полка и лег на пол.
— Ты что, паря? — спросил его Захар Данилович.
— Голова вкруг пошла.
Василий с Захаром Даниловичем выбежали и бросились в сугроб, а оттуда бегом в баню. Василий плеснул на каменку пару ковшиков воды и полез на полок. Следом за ним Захар Данилович.
— Я уж не могу вас поддержать, — сожалел дед Корней. — Сила не та стала. А был дюже крепкий.
После бани мужики напились квасу и отдыхали в горнице. Мария Семеновна в кути готовила ужин.
— Балаган в вершине Ключевой сохранился? — спросил дед Корней.
— Покосился, — ответил Захар Данилович. — Я его подправил. Ночей пять там ночевал. Белки ноне кедровой много было.
— А зимовье у Лебединого озера?
— Сгорело. Пал прямо по нему прошел. Один нижний венец остался.
— Я это зимовье рубил, когда еще холостяком был, — Задумчиво проговорил дед Корней. — Места там добрые. Белки всегда много водилось. И рыбы в озере много.
— Лабаз только один и уцелел.
— Вот тебе раз, — оживился дед Корней.
Вошли Степан с Надей.
— С легким паром вас, — Степану бросились в глаза распаренные лица мужиков.
— Спасибо.
— Ты еще своих баб не растерял? — усмехнулся дед Корней.
— Дедушка, да он сам в лесу у нас потерялся, мы его кое-как нашли, — сказала Надя.
Все засмеялись.
Пришли Сема, Татьяна Даниловна, Дормидонт Захарович, Дмитрий с женой, Михаил Викторович Поморов. Бабы пошли в куть помогать Марии Семеновне, мужики курили, вяло переговаривались, нащупывая тему для разговора.
— Корней Иванович, грамоту-то одолел? — спросил Дмитрий.
— Иди она к ляду, — махнул рукой дед Корней. — Два месяца букву «В» изучал, тетрадку гумаги исписал, не пошло дело — и баста. Хоть волком вой.
Мужики дружно смеялись.
— Степан, что с оленями Урукчи думаешь делать? — спросил Захар Данилович.
— Не знаю. Наверное, всем охотникам придется раздать.
— Не годится так, — возразил Поморов.
— Это почему?
— Очень просто. Какой-нибудь ловкий мужичок найдется, приберет к рукам всех оленей, и останемся мы все в дураках.
— Урукча так и разбогател, — вспомнил Захар Данилович. — Когда он похоронил отца, пятнадцать оленей было. Потом женился на вдове, оленей двести за ней взял. Стал охотникам под соболей оленей давать для кочевок и охоты. Разбогател и стал из них кровь сосать, как клещ.
— А мы контроль учиним, — не сдавался Степан. — Изберем председателя родового Совета из бедняков.
В горницу вошла Татьяна Даниловна, была она в новом синем сарафане, в темных меховых сапожках. Вокруг шеи в несколько рядов бусы. В одной руке у нее чайник, в другой — стакан.
— С благополучным возвращением вас, — Татьяна Даниловна слегка поклонилась.
— Спасибо.
Она налила в стакан бражки и поднесла деду Корнею.
— Тебе, дедушка, от всех баб за ученье ребятишек большое спасибо.