Красно-белый роман. Лариса Рейснер в судьбе Николая Гумилева и Анны Ахматовой
Шрифт:
Он мне казался окруженным плотным кольцом одиночества… Он не говорил ни о чем земном…»
Он бредил тогда Египтом и называл ее египтянкой. Она писала: «Он водил меня в Лувр смотреть египетский отдел… Рисовал мою голову в убранстве египетских цариц и танцовщиц и казался совершенно захвачен великим искусством Египта».
Чем завершился этот фантастический роман? Он продолжился. Спустя год Ахматова вновь приехала в Париж! И вновь начались блуждания не только днем, но и ночью по «городу счастья». Лувр, Люксембургский сад, скульптуры Майоля… Все осталось в ее памяти.
«Как-то раз мы вероятно плохо сговорились. И я, зайдя за Модильяни, не застала его и решила подождать его несколько минут. У меня в руках была охапка красных роз. Окно над запертыми воротами мастерской было открыто. Я, от нечего делать, стала бросать в мастерскую цветы. Не дождавшись Модильяни, я ушла…
Модильяни любил ночами бродить по Парижу, и часто, заслышав его шаги в сонной тишине улицы, я подходила к окну и сквозь жалюзи следила за его тенью, медлившей под моими окнами…
…Модильяни очень жалел, что не может понимать мои стихи, и подозревал, что в них таятся какие-то чудеса, а это были только первые робкие попытки…
Рисовал он меня не с натуры, а у себя дома, – эти рисунки дарил мне. Их было шестнадцать. Он просил, чтобы я их окантовала и повесила в моей комнате. Они погибли в царскосельском доме в первые годы Революции. Уцелел тот, в котором меньше, чем в остальных, предчувствуются его будущие «ню»…»
Между тем беззаботный амурчик радовался новой победе, но его дружок призадумался, заглянув в строки «Песни последней встречи», посвященной разлуке с Моди:
Так беспомощно грудь холодела,Но шаги мои были легки.Я на правую руку наделаПерчатку с левой руки.Показалось, что много ступеней,А я знала – их только три!Между кленов шепот осенний