Красное, белое и серо-буро-малиновое
Шрифт:
– Пауков!
– Ты, Пауков, до особого распоряжения будешь командиром Красноглуповской дивизии! Головой отвечаешь за то, чтобы белые не переправились через мост!
Грозно посмотрев на красноглуповцев, Троцкий круто повернулся на каблуках и, поднявшись в штабной вагон, велел поезду возвращаться в Москву. Вместе с ним в Москву отправились спецполк и часть Зойкиных матросов, которым всё происшедшее очень понравилось, и они записались в гвардию Троцкого.
Едва поезд скрылся за горизонтом, а бойцы Красноглуповской дивизии, всё ещё находясь в шоке, стояли в строю потупив головы и потихоньку приходили в себя, Железин, Живоглоцкий и Кузькин не торопясь вылезли из стога сена и подошли, как
Живоглоцкий молодцевато подошёл к понурившейся толпе, хлопнул по плечу вновь назначенного командира Красноглуповской дивизии Паукова, который ошарашенно стоял перед строем, и обратился к нему с вопросом, что тут происходит и кто стрелял.
– Так ведь… Товарищ Троцкий стрелял… Мне сказал, что я буду командиром дивизии… Ситцева тут расстреляли…
– Понятно! А сказал ли товарищ Троцкий, когда ты будешь командиром дивизии?
– Нет, не сказал – говорит, что до особого распоряжения…
– Товарищ Пауков, объявляю тебе благодарность. Назначаю тебя командиром красноглуповского спецполка! А командиром дивизии ты точно будешь, если хорошо постараешься. Будет для тебя особое распоряжение.
А затем громко, так, чтобы слышали все, Живоглоцкий обратился к толпе:
– Объявляю приказ номер один по Красноглуповской рабоче-крестьянской дивизии! Назначаю себя постоянным командиром дивизии вместо случайно выбывшего из строя товарища Ситцева-Вражека. Товарищ Кузькин на время военного положения назначается комиссаром дивизии. Товарищ Железин назначается членом революционного военного совета Красноглуповской дивизии. А теперь слушай мою команду! Командиры, назначенные ещё в Глупове, подойди ко мне, остальным – закопать расстрелянных паникёров и отдыхать!
Напуганные глуповцы беспрекословно повиновались. Рядовой состав, закопав в землю своих убиенных товарищей, начал немедленно отдыхать, а Живоглоцкий с Железиным и Кузькиным, собрав вокруг себя командный состав, начали совещаться по поводу обороны моста. Среди командиров был и вновь назначенный командиром спецполка Пауков. Спецполка, правда, ещё не было.
Никто ничего не знал и в военном деле не понимал, и совещание так ни во что и не вылилось бы, но на счастье присутствующих среди командиров оказался один бывший офицер царской армии, который добровольцем вступил в ряды красноглуповцев. Этот офицер, Лев Станиславович Круглолицын, происходил из старинного, но давно обедневшего дворянского рода.
Поскольку в семье его родителей особых денег не было, связи с высшим светом потерялись, и поэтому Круглолицын продвигался по службе исключительно собственными силами, знаниями и отвагой. К началу Февральской революции он дослужился только до штабс-капитана, хотя его сверстники из таких же древних дворянских родов, но со значительно большим состоянием и связями, уже давно были полковниками или генералами. Будучи кадровым офицером, он прекрасно видел всю мерзость царского режима, а потому и приветствовал Февральскую революцию одним из первых. За храбрость и чуткое отношение к солдатам его в первые же дни революции выбрали в солдатский комитет Загрязнушкинского полка.
Так вот, этот штабс-капитан давал настолько дельные советы по тому, где разместить бойцов с винтовками, а где – с рогатками и вилами (не каждый красноглуповец был вооружён винтовкой); где на железнодорожных путях поставить заслоны, а где просто разобрать железнодорожное полотно, что Живоглоцкий немедленно издал приказ номер два, которым назначил Круглолицына начальником штаба дивизии.
К тому моменту, когда Елизавета Ани-Анимикусова со своей армией подошла к Грязнушке, Красноглуповская дивизия уже не напоминала сброд оборванцев, а хотя и смутно, но всё же походила на воинскую часть. Как только белоглуповцы с песнями ступили на мост через реку, они сразу же были встречены редким ружейным огнём и очень густым градом камней, которые красноглуповцы пуляли из рогаток.
Белоглуповцы в недоумении откатились назад от моста и заняли оборону на противоположном берегу Грязнушки.
Так Гражданская война на глуповской земле вошла в основную фазу.
Гражданская война в Глупове. Завершение
Две армии глуповцев стояли друг против друга по разные стороны реки Грязнушки, не решаясь начать генеральное наступление. Впрочем, армии боялись начать хоть какое-то наступление, не обязательно генеральное. Поскольку Грязнушка – речка не очень широкая, то глуповцы могли переговариваться друг с другом через неё с разных берегов. В самом начале стратегического противостояния каждая сторона кричала другой: «Сдавайтесь!» Затем перекрикивание перешло в более хозяйственную фазу – в каждой из армий находились родственники и соседи по деревням. Даже установилось своеобразное расписание таких переговоров: когда земляки из какой деревни перекрикиваются друг с другом. Так узнавали новости из дома, передавали приветы и пожелания. Комиссары красноглуповцев и офицеры белоглуповцев присутствовали на этих переговорах, прислушиваясь к разговорам и пресекая возможности передачи несознательными лицами военной тайны. Впрочем, никому из глуповцев про военную тайну ничего не было известно, и они говорили в основном об урожае, о здоровье родных и знакомых, о свадьбах, крестинах и т. п.
Пауков, вновь назначенный командиром спецполка, таскался вначале «хвостиком» за каждым из членов штаба с просьбой объяснить ему, что такое «спецполк», которым он командует, и где он находится. В конце концов Железин предложил сформировать спецполк для снабжения армии из наиболее политически грамотных красноглуповцев – ведь взятые при бегстве из Глупова сухари, отварные куриные яйца и огурцы закончились, и проблема еды встала во весь рост. В ходе формирования спецполка возникли было трудности – ни у кого из глуповцев, какими бы политически грамотными они ни были, желания идти в полк с таким страшным названием не было. Всё разрешилось просто – Пауков как-то после долгих уговоров в одном из подразделений в сердцах плюнул и воскликнул:
– Да что ж это такое, а! Должен ведь хоть кто-то снабжением армии заниматься! Что ж, я один, что ли, буду по деревням продукты для армии таскать?!
– Так это что же получается, командир, – спросили Паукова красноглуповцы, – спецполк будет едой заниматься? Тогда записывай!
Быстренько сформированный пауковский спецполк из числа особо проголодавшихся добровольцев прошёлся по окружным деревням, «христарадничая». Крестьяне ничего не подавали. Пауков и в пояс кланялся, и заставлял бойцов петь песни, в том числе и старорежимные, – ничто не помогало! Так и вернулся полк в расположение армии уставший и голодный.
В Красноглуповской дивизии начались роптания и недовольства. Тут во всей красе проявил свой организационный талант комиссар Кузькин. Начальник штаба Круглолицын ему как-то указал на то, что во вверенном ему воинстве растут на почве голода паникёрские настроения и что это дело комиссара – паникёрские настроения прекращать. Кузькин всё понял. Неизвестно, где он достал бутыль самогона, но он её достал, и ходил он по подразделениям дивизии, ведя задушевные беседы с бойцами. При этом он наливал каждому бойцу «для поднятия храбрости» из бутылки. «Опыт не пропьёшь», – любил говаривать Кузькин. И действительно, его опыт на алкогольной ниве позволял ему удержаться на ногах, в то время как остальные бойцы от самогона быстро с ног валились.