Красное колесо. Узел I. Август Четырнадцатого
Шрифт:
Во всех обсуждениях прошло время до 8 часов, когда с кадетского ЦК вернулись Шингарёв и Мануйлов, только они, без Милюкова, – с благоприятной вестью, что кадеты остаются в правительстве.
Но тут же, вскоре за ними, явилась делегация ЦК к-д – Винавер и Оболенский. Князь Львов, покинув свой шумный совет нечестивых, вышел в приёмную к двум кадетам. Хоть от них-то надеялся он получить честную поддержку, – какое там! Они приехали обсуждать условия, при которых представители партии Народной Свободы могут принять участие в правительстве, – и значит, снова перещупывать всё ту же правительственную декларацию.
– О Господи! – тяжко вздохнул измученный, осунулый князь Львов. – И всё условия. И зачем вам это нужно? А в той комнате мне ставят условия как раз наоборот. И как мы из этого вылезем? Ну, давайте.
Торговались с кадетами. Потом торговались с неумолимым ИК и наконец выторговали вместо прежнего жестокого «постольку-поскольку» – «возможность осуществлять всю полноту власти», однако в зависимости «от полного и безусловного доверия к правительству всего революционного народа».
Поди опроси весь народ. Не намного-то и подсластили.
И только часов с 11 вечера, уже все сильно измученные и рассеянные, стали обсуждать самое интересное: лица и портфели.
Тут всё переплелось. И группировка: желательно три социал-демократа, три народника, четыре-пять кадетов (кадетов теперь надо добавить). И – новые министерства. Снабжения? Продовольствия? Социального обезпечения? Почт и телеграфа? Керенский – ясно, что военный. Но – кто юстиции? Малянтовича – три раза предлагали, три раза отвергали. Переверзева? – но он и не советский, и даже не марксист. Неожиданно много желающих на земледелие: и Шингарёв уже есть, и Пешехонов не прочь, у него есть и план, и он в сельском хозяйстве ориентируется, а Чернова вся партия эсеров ставит ультимативно, иначе она вообще не участвует в коалиции! (Пешехонова они согласны принять товарищем при Чернове, рабочей лошадкой при парадном главе.) Есть у эсеров и другое мнение, но тогда ещё хуже запутается: Чернова сделать министром иностранных дел (и он не против). Но на это не может согласиться Терещенко, ни его друзья-министры. Тут же эсеры говорят и иначе: возможно, Чернов и не захочет пойти в правительство, предпочтёт остаться на партийном руководстве, вот с часу на час вернётся из Москвы. А пригласить министром труда Плеханова? Все министры – с удовольствием, а социалисты – против, не желают. Гвоздева бы можно, но он мало развит. А Скобелев желает – именно труда, а ему до сих пор предлагают морское, он отбивается, что ничего не понимает в морском деле, ему говорят: и не надо понимать, на технические сведения есть помощники-знатоки, а требуется только общеполитическое руководство. Но позвольте, но морское приходится взять Керенскому, об этом есть ходатайство Адмиралтейства. Но простите, тогда марксистам ничего не остаётся! мы договаривались военное от морского отделить, у нас и так не хватает портфелей. – Хорошо, ещё раз соединим на Керенском, а потом позже разделим…
И в этой живой перебивчатой дискуссии – взрывах, примирениях, возмущении, хохоте, брожении по комнатам, перерывах, сходах – ночные часы текут, текут.
Ещё идея: кроме министров вводить общественных деятелей – с чином «парламентских секретарей», – и это облегчит комбинации!
Или затруднит?
(Гиммер скачет вокруг как петушок, хотя его дело – стороннее.)
Самый трудный вопрос оказался с Церетели: без Церетели никак не получается коалиционное правительство, и прежде всего по авторитету. Но Чхеидзе решительно предупреждал, что он Церетели из Совета не отпустит. Да Церетели и сам не хочет. А без него нельзя! – без него все министры несогласны. А вот ещё выясняется: для Церетели – и никакого портфеля нет…
Тупик! Перерыв. Советская делегация уходит в кабинет Львова, министры – во внутренние покои, а между ними через гостиную мечутся связные. И прежде всего Некрасов: Керенскому сегодня не так удобно, он заинтересованное лицо, а Некрасов – безумно энергичен и абсолютно безпристрастен, горят его загадочные синие глаза. У советских новая комбинация: Церетели – министром без портфеля, и у него останется достаточно времени на Исполком. Некрасов: нет! без портфеля – это липа. Дадим ему почту-телеграф, тоже не много работы.
И в самый разгар прений – доложили о делегации от Крестьянского съезда.
А-а-а! Хозяина-то земли Русской – забыли?..
Ну, эти сейчас – жилы помотают. На каком языке с ними разговаривать? Доставайте буквари.
Ба! Ба! Да всё знакомые лица! Да тут – интеллигентные товарищи!
165'
В 1904–05 годах Николай Дмитриевич Авксентьев гремел в Петербурге, сперва на банкетах, потом на митингах, под фамилией Солнцев, а кличку ему присвоили Жорес – за его выдающееся красноречие. Устное слово было его лучшей формой существования, он преображался перед аудиторией, становился на время речи как бы другим человеком (а вот потом записывать, статьи писать – не умел). Были у эсеров и другие выдающиеся ораторы, Фондаминский (Непобедимый, Лассаль), – но среди всех выделялся Авксентьев ещё и какой наружностью – барственно-львиной, при высоком росте, откинутая назад русая шевелюра, благородный лоб, прямые черты удлинённого лица, подведенного обкладной бородкой, – и звучный уверенный баритональный бас. А в эмиграции потом тоже не терял времени – получил доктора философии в Галле, любил цитировать Канта и Ницше.
Авксентьев был один из основателей партии эсеров, и представлял её в первом петербургском Совете рабочих депутатов, и публично выражал взгляды и программу партии, но её практического крестьянского приложения в те годы не коснулся. А между тем тогда – на помощь крестьянам, безсильным создать объединение, и с целью делать же из крестьян сознательных граждан – был создан интеллигентами Всероссийский Крестьянский Союз, запрещённый властями в 1906. Как только же произошла нынешняя революция (Авксентьев был в Париже), так в Москве, на Петровских линиях, собрался кружок интеллигентов, среди них присяжный поверенный Стааль, только что вернувшийся из Парижа, и решили, в помощь крестьянству, теперь восстановить Всероссийский Крестьянский Союз по образцу 1905 года, и напечатали обращение «Ко всему российскому крестьянству» (не теряя ни минуты, гражданам крестьянам объединяться в Союз, выбирать и присылать уполномоченных). Но в те же недели марта их усилиям возникла помеха от других параллельных инициатив. В Москве же кооперативный съезд постановил создавать не Крестьянский Союз, а наиболее приемлемые в данный момент Советы Крестьянских Депутатов, – именно Советы внесут организацию и успокоение в несознательные крестьянские массы, создадут коренные условия свободной жизни в деревне. Тут же поспешил возникнуть в Петрограде ещё какой-то новый Крестьянский Республиканский Союз, но он не имел успеха и не собрал ни сторонников, ни участников из деревни. Спор окончательно перешёл в Таврический дворец, и 12 апреля собрались в Таврическом представители обоих спорящих направлений, и тут постановлено было слить их, прекратить раздор и впредь собирать крестьянский съезд как Совет Крестьянских Депутатов – так отчётливо висел над всеми образ Совета Рабочих Депутатов. Тут и Стааль, главная пружина Крестьянского Союза, ушёл с крестьянской работы в секретари московской судебной палаты, и дело переходило снова к народным социалистам, а затем к более энергичным эсерам – и так постепенно катило на Авксентьева и Фондаминского.
Всё их начальное совещание в Таврическом было 15 человек – Временный организационный комитет, а надо было привести в движение 150 миллионов крестьянства, пропорция в десять миллионов, – и сроки революции не ждали: чтобы голос крестьянства прозвучал – надо было управиться собрать крестьянский съезд за 3 недели, к 1 мая. Возможно ли это при российских пространствах? Но и другого выхода не было.
А в те же недели во многих губерниях уже проходили губернские крестьянские съезды и испытывали те же трудности российских пространств, бездорожья и деревенской темноты, например в Самарской губернии крестьянский съезд был составлен наполовину из городских жителей. Все эти съезды охотно принимали резолюции, подготовленные социалистами тех губернских городов, где происходили.
Земля не ждала, время не ждало, всероссийский съезд крестьянства должен был срочно состояться! – но как же собрать его и при всей эсеровской энергии?
Предполагали выбирать (с 18-летнего возраста, оба пола, и всеобщие равные тайные выборы) одного депутата на 150 тысяч крестьянского населения, и так 1000 депутатов представят всё 150-миллионное крестьянство, волости выбирают выборщиков на уездные съезды, а на губернских съездах избираются сами депутаты, причём, конечно, допустить, что выбраны могут быть не обязательно крестьяне – а также и посторонние, но способные защищать интересы крестьянства и заслуживающие доверия его. Однако именно эту процедуру и невозможно было выдержать: выборов по всему российскому крестьянству не провести и за год, пропустишь всю революцию. Стали искать более коротких путей. Во-первых, взять депутатов от крестьян, проживающих в столицах. Например, в петроградском гарнизоне уже создались свои батальонные и даже ротные «советы крестьянских депутатов» – так пригласить депутатов от них. Затем – пригласить крестьянских депутатов от Действующей армии. А вот известный эсер Пьяных (прежде приговорённый к каторге за причастность к убийству священника), освобождённый революцией из Шлиссельбурга, – успел съездить на родину и вернулся как депутат Щигрского уезда. Или вот явился некий Мазуренко из волости и настаивает на своих правах защищать интересы всей Донской области. Хотя и смахивает на самозванство, но приходится принимать и таких. Из тех депутатов, которые уже приезжают в Петроград, пусть образуется Совет пока временный, а позже он будет заменён постоянным. Пусть организация Совета Крестьянских Депутатов будет пока несовершенна. Да в состав Совета войдут с решающим голосом и члены Организационного бюро, и все 15 докладчиков, а может быть, и другие приглашённые лица.
Но даже и такой способ созыва съезда был медленен. Не хватало интеллигентных сил. Надо было создать, посчитали, 12 подготовительных комиссий, из кого их составлять? А – средства? На какие деньги собирать съезд? Временное правительство не финансирует, значит – самообложение всего организованного крестьянства через волостные и сельские сходы? – на это тоже год. Через кооперацию? через земства? сбором пожертвований через объявления в газетах? Но ходатайствовать, по крайней мере, об освобождении сотрудников от воинской повинности.