Красное колесо. Узел III. Март Семнадцатого. Том 3
Шрифт:
– И вы, поляк, так любите Николая II?
– Да, я хочу видеть его на престоле.
– И будете стараться восстановить его?
– Непременно.
– Как же вы думаете это сделать?
– Если только узнаю, что где-нибудь зреет заговор в его пользу – немедленно примкну, – ответил без запинки.
– А если нигде не будет?
Юноша задумался:
– Составлю сам…
Но через несколько дней, почитав газеты, признался:
– Безнадёжно.
6 марта в 682-м пехотном полку, в тылах 2-й армии, после вечерней переклички фельдфебель 3-й роты Маляев обратился к дежурному поручику с просьбой разрешить ему разъяснить солдатам некоторые приказы. Получив разрешение, он стал перед строем говорить о текущих событиях и о выборе депутатов от каждой роты. После него ефрейтор 4-й роты Шумилов, уже без разрешения, выступил тоже с речью: что солдаты мало получают мыла, отопления, освещения и скрыли от них приказ о выборе депутатов в Совет Рабочих, – а также почему у нас служат немцы и, между прочим, командир полка полковник Катхе.
Прибывший тотчас командир батальона штабс-капитан Хвесюк разъяснил, что приказа выбирать депутатов не поступало, а никаких приказов от них не скрывают, и советовал солдатам разойтись.
Солдаты как будто разошлись. Но вскоре человек 200 из этого батальона окружили штаб полка, а провода в штаб полка и во все батальоны прервали. Офицеры в помещении штаба были арестованы.
Тем временем полковник Катхе, георгиевский кавалер, возвращаясь из бани, зашёл на квартиру к штабс-капитану Хвесюку – и тут помещение окружили солдаты 1-го батальона. Из толпы вышел ефрейтор Шумилов и объявил: «От имени нового правительства арестуем вас!» Отобрал у полковника револьвер, шашку – и в санях, под конвоем двенадцати солдат отправил на железнодорожный разъезд Демехи, к гомельскому поезду. После этого была снята охрана с полковых телефонов. На следующий день в полку шли нормальные занятия, и других выступлений не было. Но разговоры текли: что офицеров с немецкими фамилиями мало арестовать, а надо поубивать.
Из Гомеля начальник гарнизона отправил полковника Катхе вместе с его конвоем – в Смоленск, в штаб Округа.
В 684-м полку той же дивизии офицеры передали командиру полка полковнику Яровицкому, что солдаты просят его по-хорошему сдать командование и покинуть полк, пока его не тронули. Полковник тою же ночью уехал в штаб дивизии.
Когда в запасной полк, стоящий в Борисоглебске, достиг «приказ №1», командир маршевой роты, зауряд-прапорщик из фельдфебелей, георгиевский кавалер, пытался скрыть его. Но нашёлся другой офицер, прапорщик из студентов, который собрал ротное собрание и прочёл «приказ» вслух. После этого маршевая рота потребовала: сменить ротного до её отправки на фронт. И выбрала новым ротным – прапорщика-студента.
В Режице против прибывшей из Петрограда беспокойной вооружённой группы был отправлен отряд Сумского полка. Но те – буйствовали, оскорбляли офицеров, а сумцы остались пассивны и стали присоединяться к мятежникам. По городу начались самовольные аресты.
Комендант Режицы сам отменил отдание чести, заявив в приказе по гарнизону, что она необязательна.
Из тяжёлого артиллерийского полка, стоящего в Царском Селе, доносили о контрреволюционном настроении. Тогда из ораторской коллегии при петроградском Совете рабочих депутатов послали в полк агитатора. Он выяснил: эти артиллеристы недовольны «приказами №1 и №2» и требуют выпуска нового, толкового. Считают, что у нас нет свободы печати, а Совет рабочих и солдатских депутатов скрывает своё отношение к войне – и пусть выразит ясно. И сведения такие, что не у всех в Совете верны мандаты, и заседают хулиганы, и почему там нет делегатов от офицеров. И что за распоряжение не идти на фронт? – полк собирается идти. И как быть с землёй? – солдаты беспокоятся, что ничего не получат.
В Царском Селе погоны ещё носились, но все нереволюционные офицеры – без оружия. Только кадровые офицеры ещё козыряли друг другу, да редко старые солдаты. (С поникшей головой смотрели на развязных мальчишек с папахами на затылок, расстёгнутыми, а то с девками под руку.) Можно было встретить солдат с офицерскими кокардами и офицерским оружием.
В некоторых тыловых частях солдаты волнуются: а не может вернуться старое? Подозрительно относятся к начальству. В одной части созывали на митинг, и командир полка распорядился: идти без винтовок. Это вызвало большое подозрение, и все пошли с винтовками.
Кое-где солдаты стали выставлять кроме приказно-уставных ещё свои караулы – у складов оружия, и непомерные по численности. Подозревают офицерскую измену.
«Вот пускай нам дают жалованья десятку в месяц. А не дадут – то мы пошабашим!»
Под Дерптом 282-й маршевый батальон арестовал часть своих офицеров, арестовал соседних помещиков, их управляющих, – и стал распоряжаться продуктами и инвентарём тех имений.
Присяга в спешенном лейб-гвардейском Уланском полку Ея Величества императрицы Александры Фёдоровны. Накануне командир полка полковник Миклашевский предложил офицерам: чтобы сохранить боеспособность полка – не отдаляться от улан, и для того надеть красные банты, ведь это – непринципиальная мелочь, да и Временное правительство признало этот цвет своим, и у него отнято прежнее бунтовское значение. И офицеры надели банты, иные со слезами. Развевались красные флюгера на пиках эскадронов, и непривычны были звуки трубачей. Скверно на душе. Но ведь – Россия оставалась, и вела войну?
При новой присяге солдат смущает, что каждый должен подписываться: «Не можно руку прикладать» (старое русское понятие). Делегаты разъясняют: «Потому что вы теперь граждане, и каждый должен сознательно подписать.»
В иных полках отказывались присягать под своим боевым полковым флагом, а лишь под красным.
В 80-м Сибирском полку первым председателем солдатского комитета стал священник.
В Егерском запасном батальоне в Петрограде избрали комитет совместный солдатско-офицерский. Председательствует прапорщик, секретарь – вольноопределяющийся с университетским значком, среди солдатских депутатов – студенты, актёры, журналисты.
В 31-м Сибирском стрелковом полку выборные ото всех рот явились ночью в штаб полка – арестовали командира полка и 19 офицеров «за то, что не сочувствуют новому порядку». И выбрали командиром полка поручика Крюкова.