Красное смещение
Шрифт:
— Что произошло?
— Я как раз собирался тебя об этом спросить. Похоже, что-то не сработало. Мы рухнули на скалу, и капсула раскололась.
— Мне привиделся странный сон, словно мы попали на какой-то остров, на котором жили древние боги…
— Самое странное в твоем сне то, что его видели мы все.
— Перун разгневался на нас за святотатство. Мы воспользовались его колесницей…
Не слушая Васлава, Глеб пытался вспомнить что-то важное из своего сна, нечто такое, что необходимо было вспомнить немедленно, потому что через мгновение, когда сознание окончательно прояснится, ему не удастся вернуть
— Похоже, те, кто построил эту дорогу и корабль, пытались войти с нами в контакт, они дали понять мне, что живое существо не может пройти через грань между нашими мирами, и вернули нас назад на Землю, но перед тем… Мне кажется, я что-то помню, обрывки, отдельные слова… По-моему, они сказали, что скоро мы встретимся…
Заставив себя преодолеть боль в избитом теле, пробивавшуюся даже сквозь заслон транквилизаторов, Глеб сел и осмотрелся.
Княжна лежала среди прозрачных обломков своего саркофага, словно окруженная глыбами льда. В ее лице Глебу почудилось чуть больше жизни, чем раньше. Может быть, от того, что прохладный воздух вызвал легкую краску на ее щеках, хотя дыхание по-прежнему не появилось.
Глеб мучительно старался вспомнить, какого цвета глаза скрывались за этими плотно сомкнутыми веками, и не мог, то есть он знал, что они голубые, но вспомнить лицо живой княжны так и не сумел.
— Возможно, волхвы помогут ей… Нам понадобятся лошади.
— Неподалеку проходил татарский разъезд. Пока Крушинский возвращал тебя к жизни, я предпринял небольшую разведку, — донесся до Глеба голос Васлава.
И только сейчас Глеб окончательно поверил в то, что им удалось выбраться из мертвого подземного царства.
ЧАСТЬ 2
1
В году семь тысяч восемьдесят девятом, от сотворения мира нашего господом Сварогом, двадцать шестого дня, месяца Сретеня, два человека мужчина и женщина неторопливо шли через многочисленные татарские разъезды по дороге, ведущей к большому Китежу.
Мужчина, закованный в латы русичинских витязей, с высоким остроконечным шлемом и длинным мечом за спиной, не мог не привлечь внимания татар своим внушительным видом, твердым взглядом и уверенной походкой. И все же его не замечали…
Двое протекали, как вода сквозь пальцы, через посты и заставы татарской рати. Может, виной тому была светло-русая женщина, одетая так, как одеваются иногда жены русичей, когда им приходится заменять мужей на поле брани и становиться во главе дружин.
Кожаная куртка, ушитая стальными пластинами, такой же, как у мужчины, остроконечный шлем, короткий самострел с набором рессорных пружин — не виданное в то время оружие, высокие сапоги из кожи лося и такие же штаны дополняли ее наряд.
Иногда кто-то из дозорных замечал мелькнувшую в метре от его лица светлую волну женских волос, выбившихся из-под шлема, но татарин тотчас же отводил взгляд, словно стыдливая девица, не выдержав леденящих душу синих глаз и безмолвно подчиняясь их приказу — забыть. Забыть все. Не видеть, не замечать ничего, кроме этого раннего утра, кроме высокой травы, кроме ветра, гулявшего по голой степи, кроме пустынной в этот ранний час дороги.
И два человека, вопреки логике и здравому смыслу, достигли-таки тайного подземного хода, ведущего подо рвом за крепостную стену, в самое сердце замершего на берегу Светлояр-озера града Китежа, молча ожидавшего свершения своей судьбы.
Что-то изменилось во всем облике Глеба, после того как он живым вернулся из подземного царства. Осунулись и заострились черты лица, суше и жестче стал взгляд, а внутри поселилось нечто холодное и жестокое, словно он тоже, вместе с Брониславой, наглотался змеиного яда. Но, возможно, объяснялось все гораздо проще — обыкновенной человеческой горечью. Волхвы вернули к жизни его подругу, да вот только он не узнавал ее больше, словно не она, а совсем другая женщина провожала его к лодке на берегу в их единственный настоящий вечер…
Сейчас они шли по городу точно чужие, изредка обмениваясь короткими деловыми фразами, будто она была всего лишь одним из бойцов его отряда…
— Васлав может не успеть. Татар слишком много у стен города. Никогда не думала, что неприятельское войско бывает таким большим.
— Это только передовые отряды. Их основные силы застряли в болотах, но через пару недель они будут здесь.
— Откуда ты знаешь?
— Волхвы следят за всеми действиями татар, у нас есть полная информация об их передвижениях, но при такой разнице в силах Китеж все равно не продержится долго…
Город сильно изменился с тех пор, как он видел его в последний раз, улицы опустели, закрытые толстые ставни напоминали плотно сомкнутые веки угрюмого, приготовившегося к битве воина.
Лишь однажды им встретился дозор из десяти человек, и Бронислава отвела их взгляды, чтобы не вступать в ненужные переговоры. Воины выглядели измученными, их глаза покраснели, а лица осунулись от недоедания.
— Когда мы в первый раз виделись с твоим отцом, я не стал ему открывать тайну греческого огня, мне казалось несправедливым использовать современное оружие против ваших врагов, вооруженных луками и стрелами. Но сейчас я знаю, какая сила их направляет, — теперь все средства будут хороши. Если только еще не поздно…
Бронислава промолчала — она часто молчала, а иногда даже не обращала внимания на прямо обращенные к ней вопросы. Порой Глебу казалось, что волхвам не до конца удалось ее разбудить, и пробиться сквозь ледяную оболочку, сковавшую ее душу, ему не удавалось. Ни разу он не видел улыбки на ее лице с тех пор, как они покинули Белоярскую общину волхвов.
Глеб расстался со своими друзьями. Васлав отправился поднимать северные княжества на берегах Ледовитого моря. Он был уверен, что сумеет сплотить древние славянские племена против общего врага и приведет их на подмогу Китежу, вот только успеет ли?
Крушинский решил, что больше всего от него пользы будет на базе космодесантников, там его ждали друзья-единомышленники — он надеялся со временем расширить тайное сообщество тех, кто ненавидел Федерацию Ланов, и набрать достаточно сил, чтобы захватить для начала базу на Земле-2. Он мечтал направить огромную мощь Федерации на благо людям и не собирался бросать свою службу.
Шагара попросту куда-то исчез, как это делал довольно часто. Книга молчала. Она молчала с тех пор, как за ними закрылись двери хрустальной кабины. И даже волхвы не сумели объяснить ему, в чем здесь дело.