Красные нити
Шрифт:
— Иди, — наконец, прошептал Карабанов.
Я услышала характерный щелчок, с которым обычно открывается дверца автомобиля.
— Я буду ждать положительного ответа, детка, — бросил мне напоследок Карабанов.
Я натянула капюшон куртки. Поглубже. Мне хотелось спрятаться от все окружающих. В особенно от капитана следственного комитета Евсея Карабанова. А ещё помыться. Я чувствовала себя… испачканной.
***
Когда я поднималась в лифте, у меня в который раз зазвонил телефон. Я посмотрела на дисплей мобильника. Звонил Мирон.
Я вздохнула.
Но я приняла вызов.
— Солнце, — прозвучал в трубке взволнованный голос Зубатого, — А ты где?!
Его встревоженный не на шутку голос звучал на фоне веселых криков, смеха и музыки. Кажется, у них там бурное веселье. Неприятное чувство ужалило куда-то под сердце. Я бы сейчас могла быть там. С ними. Разделять радость победы «Аллигаторов».
— Прости, — проговорила я в трубку, — мне… мне стало не хорошо… Прости, Мирон. Пожалуйста… Я… извини. П-поздравляю с победой.
Я вымученно улыбнулась.
— Ты и твоя команда большие молодцы. Правда.
— Спасибо, — помолчав ответил Мирон, — А… как ты? Что с тобой? Хочешь, я приеду?
— Нет, нет, — поспешила ответить я, — не надо.
— Точно? Ты уверена? — судя по всему Мирон явно рассчитывал на другой ответ.
Я кивнула, закрыв глаза.
— Да. Со мной всё нормально… Правда.
Мы замолчали. Я не знала, что говорить. Я ждала, что скажет Мирон. Но он тоже молчал.
— Мирон, ну ты идешь, или как?! Давай сюда! — раздался голос какого-то парня.
— Мирон, ну с кем ты там болтаешь?! — поддержал его другой.
— Мирон мы только тебя ждём! — игриво крикнула какая-то девушка.
— Да, сейчас… — слабо отозвался Мирон, и проговорил в трубку. — Слушай… Ладно… Я…
— Иди, веселись, — улыбнулась я, стараясь чтобы мой голос звучал одобрительно, без грусти и снедающего меня угрюмого уныния, — ты это заслужил.
— Да… наверное… — скомкано ответил он. — Ну… пока?
— Пока, — произнесла я.
Но он не положил трубку. Я тоже. Я слушала его дыхание.
— Ника… — проговорил он.
У меня дрогнуло сердце. Обычно он не называет меня по имени.
— Послушай… — Мирону видимо что-то хотел сказать, но ему было трудно. — Я просто… просто хотел сказать… вернее, попросить… Не делай так больше… пожалуйста.
Вряд ли он хотел, чтобы я услышала обвиняющие нотки в его голосе. Но я, тем не менее услышала.
— Хорошо, — сглотнув, ответила я.
В горле застрял хорошо знакомый горький комок. Хотелось расплакаться. Мирон был не причем… Я понимаю, что ему было крайне неприятно, когда после победы на соперником, в которую он внес весомый вклад, меня не оказалось на месте. Я не обняла и не поцеловала его, как другие девушки баскетболистов. Я хорошо и отчетливо представлял себе, как он в одиночестве стоял среди своих друзей по команде, которые обнимали своих девушек. Которые были рядом. Которые смотрели игру и болели за них… Я отлично понимала какое болезненное разочарование он испытал. И понимала, что он сердится, что его это серьёзно уязвило. С его то самолюбием! А я даже не могу рассказать ему правду!
— Прости… — всхлипнула я в трубку.
— Да… — выдавил Мирон. — Ладно, мне пора… Давай…
— Мирон, я… — я не успела договорить, он положил трубку.
Я ещё несколько мгновений стояла в лифте, не двигаясь, держа телефон возле уха.
Лерка в квартире уже была одна. Синицына она давно выставила, потому что за то время что меня не было, они так и не смогли ничего нового узнать о воспитательнице Клавдии.
Сняв макияж, и приняв долгожданный душ, я рассказала Лерке все события последних минут. Включая наш с Мироном разговор.
Логинова слушала, не перебивая, лишь изредка поднимали глаза от чашки, и задумчиво смотрела на меня.
— Не парься из-за Мирона, — посоветовала она.
Я не смело взглянула на него.
— Мне показалось он… злиться.
— Конечно злиться, — пожала плечами Лерка. — Конечно, ему не понравилось, что тебя не оказалось рядом… Парни все эгоцентристы, в той или иной степени. И когда их эго ранят, они реагируют болезненно. Но!
Она хитро улыбнулась.
— У большинства из них есть ещё одно, крайне полезное свойство.
— Какое? — робко спросила я.
— Они не злопамятны, — ухмыльнулась Лерка. — Ну, то есть, конечно среди них тоже встречаются всякие злопамятные подонки, с тонной комплексов на квадратный сантиметр тела. Ну да эти до старости будут помнить, как ты не пошла с ними в кино, или не обратила внимание, что они лайкнули твою фотку в инсте… А твой Мирон совсем не такой. Плюс, он тебя любит.
Я шмыгнула носом, посмотрела на неё.
— Ты так думаешь? — боязливо спросила я.
— Уверена, — ободряюще улыбнулась Лерка. — Так, что вытри слёзки, и расправь плечи, и думай о хорошем. Потому что у вас с ним всё будет хорошо, и…
Она не договорила, чуть склонила голову, глядя на меня. Лерка словно думала стоит ли договаривать.
— Что? — спросила я. — Говори… пожалуйста.
— Ну-у… — протянула Логинова. — Просто…
Она отвела взор, вздохнула.
— Не я должна была, наверное, тебе сказать, но… — она снова вздохнула и проговорила, — Роджеровна, Мирон… первый парень в твоей жизни. Но, уверяю тебя, совсем не последний. Будут другие. Нет, конечно, возможно, вы будете встречаться, потом поженитесь, у вас будут дети, вы проживёте долгую и счастливую жизнь, и умрёте в один день, но…
Лерка скептически скривилась.
— Такое происходит крайне редко, и вообще это больше похоже на сказку… Но, важно, чтобы ты понимала: после твоего Мирона у тебя будут другие. Возможно, и даже скорее всего, куда лучше, чем он.
— Думаешь, будут лучше? — грустно улыбнулась я.
— Почти уверенна, — слегка рисуясь, ответила Лерка. — Ведь ты этого достойна, Роджеровна. Пожалуй, больше, чем все, кого я знаю.
Она взяла меня за руку, и крепко, с чувством стиснула пальцами. Я с благодарностью сжала её руку в ответ.