Красные нити
Шрифт:
— А что полиция Мурома? Ничего не предпринимала? — не смог сдержать удивления и негодования Стас.
— Полиция, — фыркнула завуч, — отмалчивалась, и делала вид, что что-то делает. У них это всегда отлично получалось. А ещё они боялись связываться с Елизаровыми… Сами понимаете…
— Понятно, — кивнула Стас.
— Извините, если вас это задело, — потупив взор, проговорила завуч.
— Ничего, — почти равнодушно ответил Стас, — подскажете мне адрес вашего цирка, где работает…
Информация, которую Стас получил в процессе разговора с завучем школы, серьезно преобразила картину происходящего. В деле Людмилы Елизаровой открылись новые и крайне любопытные ракурсы. Как оказалось, у предполагаемой жертвы кровожадного Сильвестра Гольшанского была репутация богатенькой, эгоистичной и властолюбивой стервы. Она считала школу своим личным королевством, она унижала и гнобила школьников, чьи родители не могли похвастаться высоким достатком или влиянием. И она, что с трудом укладывалось в голове у Стаса, в десятом классе переспала с любовником своей матери. Не иначе, как ради мести собственной матери. В этом Стас почти не сомневался.
Корнилов прогрел двигатель, и собрался уже выехать со стоянки возле школы, как его мобильник тревожно зазвонил.
Стас коснулся кнопки на руле, принял вызов на громкую связь.
— Привет, — раздался голос Домбровского, — Стас, как ты и просил я съездил в тюрьму, где держат Алсуфьева… Вернее держали.
— Что значит «держали»? — настороженно спросил Корнилов. — Его, что перевели?
— Нет, Стас, — прокашлявшись, ответил Коля, — когда я приехал в «Кресты», мне доложили, что Нифонт Алсуфьев сбежал за два часа до моего приезда.
— Твою мать, — выдохнул Стас.
— Я им тоже самое сказал, — хмыкнув, ответил Коля.
— Его ищут? — быстро спросил Стас.
— Да, но-о… без огласки.
— В каком смысле «без огласки»?! — проговорил Стас, чувствуя подступающую злость. — Его не объявили в розыск?
— Только раздали ориентировки постам ГИБДД и ППС.
— Чёрт! — выдохнул Стас. — Ты объяснил им, что Алсуфьев может быть гораздо опаснее, чем они думают?
— Объяснил, — вздохнул Коля.
— И что?!
— «Нифонт Алсуфьев с большой вероятностью будет задержан в ближайшие несколько дней. Если же этого не произойдёт, он будет объявлен во всероссийский розыск, и тогда ему точно не скрыться. Беспокоится не о чем», — скучным голосом, с иронией процитировал в ответ Домбровский кого-то из полицейских.
— Вот же бестолочи, — с досадой покачал головой Корнилов.
— Думаешь, Алсуфьев может быть Портным?
— Нет, — чуть скривился Стас, — но он уверен, он что-то знает и… как-то связан с ним.
— В смысле? — не понял Домбровский. — Стас ты что думаешь, что… что Портной он…
— Да, Коль, — вздохнул Стас, — я всё больше подозреваю, что Портной действовал не один. А ещё… Ещё я думаю, что мы всё о нём ещё услышим.
— Никогда не думал, что скажу это, — помешкав ответил Коля, — но очень надеюсь, что в этом ты все-таки ошибаешься.
— Не поверишь, — грустно усмехнулся Стас, посмотрев на себя в зеркало заднего вида, — я тоже.
ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ
Вторник, 19 января
Автомобиль плавно остановился. Неровные горки сугробов меркло поблескивали в лучах фар. Перед капотом автомобиля Карабанова прошла какая-то пожилая женщина с крупным псом на поводке.
Стараясь сдерживать плещущиеся внутри меня тревожные переживания, я смотрела перед собой, не смея взглянуть на Карабанова.
Он неожиданно коснулся моих волос, почти с лаской легонько поправил несколько прядей.
Я застыла в напряжении, затем опасливо взглянула на него. Капитан Карабанов улыбнулся. Улыбка вышла зловещей и плотоядной.
— Тебе пора, — проговорил он и кивнул на дом, возле которого мы остановились, — твоя подруга ведь живёт здесь, верно?
— Откуда вы знаете, где живёт моя подруга? — спросила я настороженно.
Теперь улыбка Карабанова отражала самодовольное превосходство.
— Я многое о тебе знаю. Неужели ты могла подумать, что появление в России отпрыска одной из самых богатейших семей Европы могло остаться незамеченным?
— Нет, — помолчав, глядя в его глаза, ровным голосом ответила я. — Я так не думаю.
— Умница. Так ты подумаешь над моим предложением, детка?
Я отвела взор, нервно сглотнула.
— Да? — снова спросил Карабанов, и вновь протянул руку к моим волосам. — Подумаешь? Ведь тебе есть над чем подумать, не так ли? Я ведь не зря сказал, что очень многое знаю о тебе… Чего не знаю большинство…
— Я подумаю, — ответила я, не сумев побороть предательскую дрожь.
— И я очень надеюсь, что ты примешь правильное решение, — добавил Карабанов.
— Я могу идти? — боязливо спросила я, не глядя на него.
Он ответил не сразу. Затем вдруг наклонился ко мне близко. Слишком близко. Я подалась вправо, хотела отодвинуться от него. Но он по-прежнему был слишком близко. Я почувствовала, как он шумно вдыхает воздух возле моих волос. Я чувствовала прикосновение его горячего дыхания к моей коже. Я против воли задрожала всем телом. Карабанов не торопился отстраняться от меня. Он продолжал вдыхать запах моих волос, моей кожи. Он вдыхал с демонстративным, показательным удовольствием.
Я сидела, не смея пошевелится. И плаксиво скривилась от омерзения и ужаса.