Красными нитями
Шрифт:
Гвардеец, опустив саблю, выпрямился и скомандовал:
— Эту — уберите, — он указал на Эсту.
Другой рывком поднял женщину со стула и, толкая перед собой, вывел. Приказывающий ногой подтянул к себе стул и сел, положив саблю на колени.
— Ну рассказывай, девочка, — он провёл рукой по пышным усам, словно расправлял их.
Кайса с ободряющей улыбкой прошептала:
— Давай.
«Притворяйся, притворяйся так, точно от этого зависит жизнь, лги, как в последний раз».
Наверное, сейчас действительно последний раз.
— Они похитили меня прямо во время помолвки. Сначала дня три или четыре — не знаю точно, я сбилась со счёта — держали в каком-то подвале, не давали еды, и я там была совершенно одна! А потом привели к ней, — девушка кивком головы указала на опустевший стул матери. — Она спрашивала, что я думаю насчёт Совета, и Кирии, и моего дяди… Пожалуйста, поверьте мне! Я знала, чего они хотят, и так и отвечала! Тогда они начали выпускать меня из подвала, а когда совсем поверили, сказали, что хотят убить всех из Совета! И сказали, что только я смогу подобраться к дяде и должна сама убить его!
Адайн тряслась всё сильнее, изображая истерику. Из глаз потекли настоящие слёзы, и слова стали прерывистыми, со всхлипами.
— А почему мы должны верить, что ты — не одна из них?
Справедливый вопрос. Эту карту было сложно побить.
Адайн медленно подняла на гвардейца взгляд и подалась к нему, сложив руки на груди.
— Прошу вас, позовите кира Нола Я-Эльмона, он скажет, кто я!
На лице мужчины появилось растерянное выражение.
— Если это так, мы не… — начал другой и не закончил.
— Доложи генералу О-Ренеку. Ему решать.
Кивнув, второй вышел.
— Кого из Детей Аша ты знаешь? — спросил усатый гвардеец.
Адайн залепетала, называя вымышленные имена. Она смотрела на мужчину умоляющим взглядом, хлопала ресницами, глубоко вдыхала, так, чтобы грудь высоко вздымалась.
— Свалились на нашу голову, — он отошёл, бурча себе под нос.
Минут через пять явились гвардеец и Ньяр О-Ренек. Красивый мундир с эполетами был затасканным, как если бы его не снимали несколько дней, а под глазами главы гвардии залегли тёмные круги. Советник выглядел озлобленным и в то же время ошарашенным, словно его ударили мешком по голове, а он никак не мог поверить, что это сделали с ним.
Гвардейцы в комнате, положив руки на плечи, поклонились. Тот, что раньше отдавал приказы, залебезил:
— Генерал О-Ренек, разрешите доложить. Мы схватили двух Детей Аша, которые проникли в Дом с целью убийства членов Совета. Одна из них — в соседней комнате, вторая — вот, — он указал рукой на Адайн. — Она говорит, что является племянницей кира Я-Эльмона.
Ньяр, хмурясь и поджимая губы, подошёл к девушке и вгляделся в лицо.
«Притворяйся, притворяйся так, точно от этого зависит жизнь, лги, как в последний раз».
— Кир О-Ренек, прошу, мы же знакомы с вами! — взмолилась Адайн. — Вспомните вечер у кира У-Дрисана в честь первого дня осени! Меня похитили, клянусь именем Яра! Вы ведь были приглашены на мою помолвку и знаете, что Дети Аша забрали меня, и это они устроили пожар! Прошу вас!
Крики за окном становились всё громче, казалось, орали не на улице, а в соседнем помещении. Как и надо. Разыгрываемое представление было расписано по минутам, и пока каждый актёр шёл точно по хронометру.
— Да, это она, — О-Ренек с явной неохотой кивнул и обратился к гвардейцам, поглядывая в окно. — Приведите обоих в зал заседаний и свяжите, мы сами с ними поговорим.
— Генерал, у нас нет верёвок, — растерялся один из подчинённых.
— Значит достань ремень из брюк, идиот, и свяжи им руки! Ведите обеих, — скомандовал советник.
Он первым вышел из комнаты. Адайн, подталкивая, повели следом. Отдающий приказы замешкался — расстегнув мундир, он начал вытаскивать ремень.
Увидев процессию, Симан И-Ильман и Парен Е-Мик одновременно вздрогнули. Оба были бледны, с такими же синяками под глазами, как у О-Ренека. Все трое явно растеряли свою уверенность и уже не чувствовали власти.
«Не то что папаша», — со злостью подумала Адайн, а сама постаралась сделать ещё более жалкий вид. Она знала, что отец последние дни или прятался в Ре-Эсте, или проповедовал в Церкви, собирая остатки верящих. Вот уж кто не терял власть и знал, как за неё уцепиться. Оставалось только разыграть последний акт и встретиться с ним.
Гвардейцы усадили Адайн в кресло и ремнём привязали руки к подлокотникам.
— Прошу, мне больно! — взмолилась девушка, но узлы не ослабили.
Следом ввели Эсту. На щеке алел след — то ли от пощечины, то ли от кулака. Взгляд у неё был, как у настоящей безумицы — ничего не осталось от того образа холодной спокойной королевы, которая правила Замком и Детьми Аша.
— Симан, ты узнаёшь меня? — Эста брыкнулась, выглядывая из-за плеча гвардейца, но тот сразу усадил её назад и продолжил привязывать.
— Э… — послышалось протяжное от главы учёных.
Он сделался задумчивым и начал яростно наглаживать козлиную бородку, затем выдохнул:
— Эстера! Но ведь…
Гвардеец отошёл. Мать тряхнула головой, отбрасывая волосы с лица, и улыбнулась во весь рот:
— Здравствуй, старый друг. Двадцать лет назад ты был так решителен и вместе со мной мечтал о новом мире, и что же с тобой стало? Купился на деньги? Власть поманила?
Мать не говорила, что знала ещё одного из Совета. Это могло стать козырем, а могло испортить всю игру.
Е-Мик, прищурившись, уставился на Симана. В глазах ясно читался вопрос, но пока главный судья молчал.
— Все уйдите! — скомандовал О-Ренек гвардейцем, которые смотрели то на Эсту, то на И-Ильмана.
Когда те вышли, Ньяр рявкнул:
— Симан, что происходит, чёрт возьми? Откуда ты знаешь Детей Аша?
На худом лице главы учёной гильдии медленно проступила краска. Он снял очки и заикающимся голосом ответил: