Красными нитями
Шрифт:
— Да, — тихо откликнулась южанка и встала.
На лице девушки были одновременно и страх, и недоумение, и брезгливость. Она крепко прижимала руки к груди: то ли думала, что этот жест мог защитить её, то ли боялась лишний раз прикоснуться к чему-то.
Остановившись на пороге, Кай обратился к девушке:
— Не вспоминай, как было раньше. Просто застрели этих ублюдков, если посмеют подойти, ясно?
Ката сквозь стиснутые зубы ответила:
— Ясно.
Кай не понял, было это настоящее согласие или так она пыталась убежать
Они добежали до кухни, парень снова открыл дверцы, предостерегающе крикнул:
— Эль! — и пустил Кату.
— Найди уже её! — настойчиво проговорил Кирион, как только Кай закрыл шкаф.
Они с демоном обменялись одинаковыми взглядами: наверное, впервые за долгое время без насмешки или недовольства, а просто с надеждой.
Кай уже видел выход, как вдруг перед ним выросли двое инквизиторов. Со вздохом он перехватил нож. Ладно. Будет им. Надо защитить свой дом.
— Эль! — позвала Ката.
— Ката! — сразу откликнулась Эль.
В подвале было так темно, что казалось, это Кай закрыл не дверь, а крышку гроба. Воздух был душный, спертый. Воняло чем-то приторно сладким — может, какой зверек забежал, умер и уже начал разлагаться.
Ката нашла руку Эль и крепко сжала. Девушки обнялись. Сразу стало спокойнее. Воспоминания о холодных липких руках, чужих руках, отошли на шаг назад.
Южанка подумала о Лане: старшая сестра всегда обнимала её, когда Ката, заслышав грозу, визжала и пыталась спрятаться. Рядом с Эль возникали такие же чувство, как с Ланой: было… Тихо, что ли. Точно все грозы разом успокаивались.
— Я убила человека, — прошептала подруга на ухо.
— Меня чуть не изнасиловали.
Девушки ещё теснее прижались друг к другу и вместе повернули голову туда, где вроде была дверь — вокруг осталась только тьма, и они могли лишь догадываться, что где находится в подвале.
— Инквизитор едва не задушил Кая, мне надо было что-то сделать, — сказала Эль так, будто подыскивала себе оправдание. Голос дрожал. Ката чувствовала, что девушка высоко подняла плечи.
— Ты всё правильно сделала, — ответила она, переходя на шепот. — А я ничего не хочу делать, понимаешь? Я хочу жить так, чтобы просто не оказываться в таких ситуациях.
Эль сделала шаг в сторону.
— Но как тогда? Мы же не можем оставить всё, как есть! Ты знаешь, что творит Совет.
«Это не моё!» — Ката хотела кричать. Ей казалось, что она не смела повысить голос уже долгие годы, наверное, целое десятилетие — с того момента, как поплыла с Ланой в Инцию и попала к работорговцам. И ей бы хотелось сказать, что она такой же герой, как остальные, что готова сражаться, но это было не так.
— Знаю, — откликнулась Ката. — Я могу протянуть оружие, но сама не готова пользоваться им.
Девушка не видела лица Эль, но ясно ощущала, как та яростно хочет возразить ей.
— Считай меня трусихой, пусть так. Но я знаю, что не все рождаются воинами. Чтобы мир существовал, также нужны врачи, учителя, крестьяне… Моё место — где-то среди них, а не у воинов. Я могу грубить, угрожать, но мне это тяжелее любых слов!
— Ты хочешь вернуться домой?
— Эль, над нами толпа инквизиторов, которая пытается убить наших друзей! И раз я здесь, а не среди них, наравне, не помогаю, то что? Конечно, я хочу домой! Только мой дом уже не на Гоате. Но и не здесь, и не в «Трёх желудях».
«В гостиной», — хотелось ответить с надеждой, но Ката не решилась на это. Она с улыбкой вспомнила светлую комнату в доме Нелана, кошку, Аиту с её пирогами. Но когда всё закончится, может ли она рассчитывать на это?
Нет, ведь Нелан понимал её друзей куда лучше, чем даже она.
— Я не считаю тебя трусихой, просто мне нужно другое. Я долго слышала, что я — тот самый врач, учитель или крестьянин. Сейчас я пытаюсь сделать всё, лишь бы стать воином. Может, это не моё, и я горько пожалею. Но важно не то, какой дорогой я пойду, а кто выбрал её для меня.
Ката не ответила.
По ощущениям прошло минут десять, может больше — без цвета, без звука мир стирался. Дверь начала открываться медленно, со скрипом. На ступени попала полоска света всего в сантиметр, но она становилась всё больше, и вот в проёме показались двое.
Ката, чувствуя дрожь в руках, подняла револьвер, который дал Кай. Когда-то Вир объяснил ей, как таким пользоваться, и она даже пару раз стреляла в воздух. На словах и на тренировке всё было просто: жми — и готово. Но почему-то пальцы вдруг онемели, казалось, оружие вот-вот выпадет.
— Выходите, милые, — послышался насмешливый голос правого инквизитора.
Ката и Эль не двинулись. Южанка заметила, что в руках подруга сжимала нож — тот, которым они резали хлеб.
— Ладно, давай, вытаскивай их, — скомандовал правый.
Левый замешкался и с явным смущением начал осторожно спускаться.
— Стой! — Ката с криком дёрнула револьвером вверх-вниз.
Мужчина рассмеялся.
— Ну, давай, тащи их.
Второй инквизитор сделал ещё несколько шагов. Раздался оглушительный выстрел. Тело Каты повело назад. Эль зажала уши.
Девушка вспомнила, чему ещё учил Вир: в узких закрытых пространствах стрелять не стоило.
Пуля пролетела над плечом спускавшегося, попав в стену, и тот замер. Взгляд сделался пристальным, парень уставился на Эль, а та и южанка — на него.
Эти светлые волосы и наивные зелёные глаза Ката помнила ещё по Чёрному дому. Но лицо изменилось: его покрывали мелкие короткие шрамы, оставленные множеством укусов.
— Эль, — послышался тихий голосок парня.
— Анрейк? — откликнулась девушка, делая крошечный шаг вперёд.