Красный Бубен
Шрифт:
– К барьеру! Вынимай ружьишко из сундука, и приступим. Я буду их секундантом.
– Как же так?! А моим секундантом кто будет?!. Не по правилам!
– Резонно! – согласился Пушкин. – Твоим секундантом будет твой сын.
– Он же погиб!
– Нигде не написано, что погибший не может быть секундантом. – Пушкин хлопнул в ладоши.
Дверь снова распахнулась, и в избу вошел скелет сына Бориса. Он был одет в выпачканный землей, полуистлевший черный пиджак и такие же брюки – трудно было признать в них тот нарядный костюм, который Борька пошил себе на свадьбу, а потом в
– Это не мой сын! – крикнул Крайнов.
Пушкин усмехнулся:
– Нехорошо, папаша, собственных детей не признавать! Нехорошо!
– Да я это, папа, я, – простучал зубами скелет. – Просто мы давно не виделись.
– Ты? – Крайнов попятился. – Это ты, Борька?!
– Я, папа… Борис Павлович Крайнов, убитый на охоте своим родителем…
Дверь открылась, и в избу проскользнула четвероногая тень.
– А вот и Дембель наш, – сказал Борькин скелет. – Наша собачка, за которую ты отомстил.
Дембель присел рядом с Борькой и гулко гавкнул. Мертвый лай прокатился по избе. Двигался он немного боком, его лапы как будто цеплялись друг за дружку. Шерсть свалялась и висела по бокам клочьями. Из живота торчали кишки. Глаза пса горели тусклым желтым светом, как гнилушки в ночном лесу.
Пушкин прочитал:
Нам предстоит сейчас однако Среди загробных голосов Двух человеков и собаку Завесить на концах весов Что перевесит нам неясно Но пули слышу уж свистят Давайте ж всё представим в красках Пусть нас покойники простят!Борька вытащил из сундука ружье и подал отцу.
– Бери, папа. Это ружье счастливое. Ты из него меня убил и москвичей. Убей их еще раз.
Крайнов осторожно взял ружье, стараясь не задеть костлявые Борькины пальцы.
– Выйдемте, господа, на воздух, – предложил Пушкин.
Крайнов замешкался. Боря легонько подтолкнул его в спину.
– Давай, папа, иди. А то подумают, что ты зассал.
6
Вышли во двор.
Пушкин носком ботинка начертил на земле широкую полосу, отсчитал от нее пять шагов и положил на землю цилиндр. А скелет отсчитал пять шагов в другую сторону, выломал у себя ребро и воткнул в землю.
Потом все собрались вокруг Крайнова. Пушкин сказал:
– Теперь по регламенту я должен предложить вам, господа, помириться. Если вы не против, то можете пожать друг другу руки – и разойдемся с миром.
– Я согласен, – быстро ответил Крайнов. – Я, в принципе, зла на них не держу и готов помириться, потому что, конечно же, понимаю, что собака человеческой жизни не стоит, – он протянул дрожащую руку, ему было страшно и неприятно пожимать руки мертвецов, но лучше потерпеть прикосновение трупа, чем самому стать трупом… Рука Крайнова повисла в воздухе, как топор…
– Никогда! – крикнула Раиса.
– Мы мириться не намерены! – добавил Георгий
– Только смерть может помирить живого и мертвого!
– Вот убьем его, тогда и помиримся!
– Жаль, господа, что не удалось закончить это дело миром, – Пушкин развел руками, а лицо у него было такое, что ему явно было этого не жаль.
Руки Крайнова повисли, как плети.
– Прошу, господа, занять исходные позиции.
Крайнов встал возле ребра Бориса. Из ребра Адама, —подумал он, – вырастили Еву. А это ребро торчит, как ветка сухого дерева, из которого ничего не вырастет.
Павел Петрович переломил ружье и вставил два патрона. Один для мужа, другой для жены. Ему было странно – второй раз убивать тех же самых.
– По правилам наших дуэлей, – сказал Пушкин, – первым стреляет Павел Петрович.
Крайнов поднял ружье и прицелился. Москвичи стояли плечо к плечу, как молодогвардейцы. Раиса высоко подняла голову и смотрела на Крайнова презрительно.
Павел Петрович перевел ружье с Раисы на Георгия Адамовича, а потом обратно. Он никак не мог выбрать, в кого первого стрелять. Как-то нехорошо стрелять сначала в женщину… как-то это нехорошо… Но Раиса смотрела на него с такой ненавистью, что Крайнову очень хотелось первым выстрелом прикончить именно ее.
Он заколебался и снова перевел ружье на Георгия Адамовича. Я должен взять себя в руки и убить первым мужчину… Потому что он сильнее, умнее и опаснее…Крайнов погладил указательным пальцем курок и медленно начал на него надавливать. Но в этот момент Раиса крикнула:
– Стреляй, трусливый деревенский ублюдок!
Павел Петрович крякнул и перевел ружье на женщину. Прости меня, Господи!
Прогремел выстрел.
Раиса пошатнулась, но устояла на ногах. В ее груди появилось сквозное отверстие, размером с кулак. Кусок вырванной плоти валялся на земле.
Дембель сорвался с места, немного кособоко подбежал к мясу и вмиг проглотил его.
У Крайнова свело живот. Он отвернулся, его стошнило.
Раиса захохотала.
– Попал! Попал! Ха-ха-ха! В женщину попал, а сам наблевал!
– Браво! – Пушкин захлопал.
Павел Петрович понял, что никаких шансов у него нет. Он понял, что в мертвецов хоть обстреляйся, а ничего им не будет. И если у тебя нет под рукой серебряной пули или осинового кола, ничего-то ты им сделать не можешь! А если так, то считай, что ты тоже покойник.
И все-таки он поднял ружье. Не пропадать же выстрелу. Прицелился. Георгий Адамович улыбнулся ему мерзкой улыбкой упыря. Крайнов заметил у него во рту длинные острые клыки.
– Желаю удачной охоты, Павел Петрович! Получай, исчадие ада!
Крайнов нажал на курок.
Пуля попала Дегенгарду в рот и выбила все его страшные зубы.
Крайнов удовлетворенно выдохнул.
У Георгия Адамовича изо рта текла темная кровь. Дегенгард провел ладонью по губам. И когда он убрал руку от лица, все его зубы снова были на месте.