Красный Дракон (др. перевод)
Шрифт:
Они въехали на стоянку перед жилым домом.
— Конечно, не самое удачное место, но могло быть и похуже. Завтра вечером остановите машину здесь. Потом каждый вечер будем менять место стоянки, но всегда будете парковаться с этой стороны. Это в семидесяти метрах от входа в здание. Давайте выйдем из машины.
Маленький и кривоногий, Спарген зашагал впереди Грэма и Крофорда.
«Ищет место, откуда можно внезапно нанести удар», — подумал Грэм.
— Если это произойдет, то, вероятнее всего, именно здесь — по дороге от машины до дома, — продолжал инструктор. —
— Не жалуюсь, — хмуро ответил Грэм. — А на этой стоянке, думаю, будет еще лучше.
Спарген внимательно посмотрел на Грэма, но не увидел на его лице никаких чувств.
Они остановились в центре стоянки.
— Мы немного уменьшим напряжение на уличные фонари, чтобы ему было труднее стрелять.
— А как же ваши люди? — заметил Крофорд.
— У двоих будут инфракрасные прицелы, — ответил Спарген. — И еще у меня есть одна жидкость, совершенно прозрачная, которой вам нужно будет обрызгать пиджак. Да, кстати, как бы ни было жарко, на вас постоянно должен быть бронежилет. Вы меня поняли?
— Да.
— Какой вы выбрали?
— Легкий, кевларовый — как его, Джек? — «Второе рождение».
— Да. «Второе рождение», — усмехнулся Крофорд.
— Вполне возможно, он приблизится к вам сзади, но может пойти и навстречу, а потом, пройдя мимо, повернуться и выстрелить в спину. — Спарген остановился. — Ведь семь раз он стрелял в голову, так? Он знает, как это делается. И может поступить так же и с вами, если вы дадите ему для этого время. Так что не давайте ему времени. А сейчас я еще кое-что покажу вам в вестибюле и в квартире, и мы пойдем на стрельбище, хорошо?
Спарген оказался большим мастером стрельбы. Заставив Грэма заткнуть уши специальными затычками и вдобавок надеть наушники, он с облегчением вздохнул, увидев, что оружие у Грэма посерьезнее, чем стандартный револьвер тридцать восьмого калибра, но ему не понравилось пламя, вырывающееся при выстреле из отверстий, просверленных по обеим сторонам мушки. Они занимались более двух часов. Закончив стрельбу, Спарген забрал у Грэма его револьвер и придирчиво осмотрел замок барабана и винт фиксатора.
Приняв душ и переодевшись, чтобы уничтожить исходивший от него запах порохового дыма, Грэм отправился к бухте — провести свой последний свободный вечер вместе с Молли и Вилли.
После обеда Грэм отвел их в магазин, где тщательно, со вкусом выбрал пару дынь. Он проследил, чтобы они купили достаточно продуктов; старый номер «Тэтлер» все еще продавался у кассы, и Грэм не хотел, чтобы Молли увидела новый выпуск, который должен был появиться утром. Не стоило посвящать ее в курс дела.
Когда она спросила, что готовить ему на обед на следующей неделе, Грэму пришлось соврать, что он возвращается в Бирмингем. Это была первая большая ложь в их с Молли жизни, и он сразу почувствовал себя грязным и липким, как затертый банкнот.
Грэм наблюдал, как движется между рядами товаров спортивная фигурка его жены Молли. Его Молли, которая пуще огня боится всяких шишек и опухолей и требует, чтобы он и Вилли регулярно обследовались у врачей. Его Молли, которая боится темноты и которой пришлось дорого заплатить за то, чтобы понять, что счастье быстротечно. Она знала цену их дням. И умела дорожить каждым мгновением. Она научила его наслаждаться жизнью.
Перед глазами возникла залитая солнцем комната, где они узнавали друг друга, и его захлестнула радость, слишком огромная, чтобы ее можно было вынести. Но даже в таком состоянии тенью громадной птицы иногда возникал страх: все это было слишком хорошо, чтобы длиться долго.
Молли то и дело перебрасывала сумку с плеча на плечо, как будто лежащий в ней револьвер весил не каких-нибудь четыреста граммов, а гораздо больше.
Грэм удивился бы, если бы услышал свое собственное бормотание: «Мне просто необходимо уложить этого мерзавца в резиновый мешок. Вот и все. Просто необходимо».
Нагруженные ложью, револьверами и продуктами, все трое немного торжественно, как солдаты перед боем, двинулись к дому.
Молли почуяла неладное. Погасив свет, они не обмолвились с Грэмом ни словом. Молли снились тяжелые шаги сумасшедшего маньяка, идущего сквозь анфиладу комнат.
19
Газетный киоск в аэропорту Лэмберт Сент-Луиса торговал всеми основными газетами, выходящими в Соединенных Штатах. Нью-йоркские, вашингтонские, чикагские и лос-анджелесские газеты доставлялись сюда грузовыми самолетами, и их можно было купить уже в день выхода.
Как и многие другие, этот киоск принадлежал газетной сети и наряду с крупными газетами и журналами получал огромное количество второсортных изданий.
Когда в понедельник в десять вечера в киоск доставили «Чикаго трибюн», рядом с ней на пол шлепнулась еще теплая пачка свежего номера «Тэтлер».
Киоскер присел на корточки, раскладывая на стеллажах «Трибюн». У него и без того накопилось много работы: дневные сменщики редко утруждали себя тем, чтобы аккуратно разложить все по своим местам.
Краем глаза он заметил, как к киоску приблизилась пара черных ботинок на молнии. Очередной зевака. Нет, носки ботинок были направлены прямо на него. Кто-то желает купить газету. Киоскеру хотелось закончить раскладывать «Трибюн», но настойчивое внимание жгло ему затылок.
В аэропорту постоянных покупателей не было. Поэтому не было и причин для особой вежливости.
— Ну что вам? — буркнул он, не поднимаясь.
— «Тэтлер».
— Придется подождать, пока распакую пачку.
Ботинки не сдвинулись с места. Они были слишком близко.
— Я сказал, вам придется подождать, пока я распакую пачку. Что непонятного? Видите, я занят!
Рука с зажатой в ней блестящей сталью протянулась к лежащей рядом с киоскером пачке и разрезала шпагат. На пол перед ним со звоном упала однодолларовая монета. Извлеченный из середины пачки экземпляр «Тэтлер» потянул за собой на пол лежавшие сверху газеты.