Красный Дракон (др. перевод)
Шрифт:
Смертельный риск, на который он пошел, оправдался: он возвращался с трофеем — свободой принимать решения. Оставить ли Рив в живых, теперь решал он. Теперь он мог с ней разговаривать, мог наслаждаться ее потрясающей, но совершенно не опасной подвижностью у себя в постели.
Он уже не будет испытывать ужас в собственном доме. Дракон теперь находится у него в желудке. Он неторопливо зайдет в дом, подойдет к висящей на стене копии Дракона и, если заблагорассудится, изорвет на кусочки.
Если он ощутит приступ нестерпимой любви к Рив, то сможет утолить это чувство, бросив в пасть
Долархайд позвонил ей домой из аэропорта. Она еще не вернулась. Он позвонил на работу. Номер, который не отключали на ночь, был занят. Он представил себе Рив в наброшенном на плечи плаще, как она, постукивая палочкой, идет к автобусной остановке.
Вечером машины на дороге попадались редко, и он доехал меньше чем за пятнадцать минут.
На остановке ее не было. Он оставил машину на улице, находящейся сзади «Бэдер кемикл», недалеко от ближайшего к лаборатории входа. Долархайд только хотел сообщить ей, что он приехал, подождать, пока она закончит работу, и отвезти ее домой. Он гордился обретенной свободой. Он желал пользоваться ею.
Пока он будет ее ждать, можно пойти к себе в кабинет и доделать кое-какую работу.
В здании светилось лишь несколько одиноких окон.
Лаборатория, где работала Рив, была заперта. Ни одна из ламп — ни красная, ни зеленая — не горела. Они были отключены. Он нажал на звонок. Ответа не последовало.
Наверное, она оставила ему записку в его отделе.
Вдруг он услышал шаги в коридоре.
Мимо лабораторий, не поднимая головы, прошел Дэндридж, работающий на «Бэдере» управляющим. Он быстро шагал по коридору, неся под мышкой толстую стопку желтовато-коричневых личных дел.
Долархайд нахмурился. Выйдя на улицу и дождавшись, когда Дэндридж, направляющийся в главное здание, дойдет до середины автомобильной стоянки, Долархайд последовал за ним.
На стоянке было два фургона, на которых развозили заказы, и еще машин десять. Одна из них — «бьюик» — принадлежала Фиску, начальнику отдела кадров в «Гэйтуэе». Чего это, интересно, они тут собрались?
В ночную смену на «Гейтуэе» не работали, и почти все окна были темные. Войдя в здание, Долархайд направился по коридору к своему отделу. Дорогу ему освещали тусклые красные лампочки, висящие над аварийными выходами. За дверью с матовым стеклом, ведущей в отдел кадров, горел свет. Долархайд услышал голоса, и он узнал Дэндриджа и Фиска.
Послышались приближающиеся женские шаги. Из-за угла впереди по коридору вышла секретарша Фиска. Поверх бигуди ее голова была замотана шарфом. Она спешила. У нее были полные руки больших тяжелых папок, которые она несла из бухгалтерии. В дверь кабинета Фиска она постучала носком туфли.
Дверь открыл не кто иной, как сам Уилл Грэм.
Стоящий в темном коридоре Долархайд окаменел. Его пистолет остался в машине.
Дверь закрылась.
Долархайд побежал по коридору, беззвучно отталкиваясь кроссовками от гладкого пола. Он прижался лицом к стеклу входной двери и оглядел автомобильную стоянку. Под фонарями происходило какое-то движение. Какой-то человек что-то делал рядом с одним из фургонов, развозящих заказы компании. У него горел фонарик. Он чем-то потряхивал. Он посыпал порошком наружные зеркала, чтобы снять отпечатки пальцев, догадался Долархайд.
За спиной Долархайда, где-то в коридоре, послышались шаги. Прочь от двери! Он нырнул за угол и побежал по лестнице, ведущей в полуподвал и котельную, окна из которой выходили на другую сторону здания.
Взобравшись на какой-то верстак, он смог дотянуться до подоконника. Окно открывалось вровень с землей и было прикрыто кустарником. Он перевалился через оконный переплет и выполз из окна в кусты, готовый в любой момент бежать или отбиваться.
С этой стороны здания все тихо. Он встал, засунул руку в карман и неторопливо перешел дорогу. Затем побежал по неосвещенному тротуару, переходя на шаг, когда рядом проезжали машины. Так он, делая большой крюк, обошел здания «Гейтуэя» и «Бэдер кемикл».
Его микроавтобус стоял на том же месте у тротуара на дороге за зданием «Бэдера». Рядом с ним прятаться никто не мог. Ладно. Он рванул бегом через дорогу и, вскочив в кабину, схватил свой чемоданчик.
Пистолет был заряжен полной обоймой. Он дослал патрон в патронник и положил пистолет на панель между сиденьями, прикрыв майкой.
Он медленно тронулся с места, подгадывая, как бы попасть на зеленый сигнал светофора, медленно завернул за угол и влился в редкий поток машин.
Сейчас надо было думать, а думать сейчас было тяжело.
На него вышли из-за фильмов. Каким образом Грэм узнал про фильмы? Грэм знал, где он, но не знал, кто он. Если бы знал, ему бы не нужны были личные дела. А зачем им понадобились бухгалтерские документы? Пропуски рабочих дней, вот зачем. Сравнивать даты отсутствия на работе с датами, когда Дракон наносил удары. Нет, за исключением Лаундса, все происходило по субботам. Еще будут смотреть, кто отсутствовал накануне тех суббот. Тут уж дудки — бухгалтерия не ведет учет рабочего времени управленческого аппарата.
Долархайд медленно проехал по бульвару Линдберга. Жестикулируя, он отметал взмахами правой руки возможные улики.
Они искали отпечатки пальцев. Он вроде ни за что не хватался, кроме пластикового пропуска в музее. Он очень спешил, пытаясь поднять его со стола, но, поднимая, кажется, держал за края.
Должно быть, у них есть его отпечаток. Зачем снимать отпечатки, если не с чем сравнивать?
Они искали отпечатки на фургонах. Проверяли ли они другие машины, смотреть было некогда.
Они проверяют фургоны и микроавтобусы. Видимо, догадались, как он вез кресло с Лаундсом. Или же его видели в Чикаго на микроавтобусе. В «Гейтуэе» было много таких машин — личные микроавтобусы сотрудников, фургоны для доставки заказов.
Нет, видимо, Грэм точно знал, что у него фургон. Грэм знал, потому что он знал. Грэм знал. Грэм знал. Он не человек — чудовище.
У каждого сотрудника «Гейтуэя» и «Бэдера» проверят отпечатки пальцев. Если они не установили его личность сегодня, значит, установят завтра. Остаток жизни ему придется скрываться, и перед каждым полицейским участком, на каждой почте будет висеть его фотография. Он оказался маленьким и ничтожным.