Красный Корсар (ил. И.Кускова)
Шрифт:
– Да. Он был на носу, как на судне вице-адмирала.
– Неплохо, неплохо. Но я подзабыл этот фрегат. Не можете ли вы указать мне какую-нибудь особенность, одну из тех, которые запоминаются?
Гувернантка утратила свою напускную веселость, на лице ее отразилось тяжелое раздумье, взор устремился в пространство, когда она заговорила, как будто силилась собрать воедино свои смутные воспоминания.
– Мне кажется, я еще вижу перед собой хитрое и лукавое лицо маленького шалуна, которому было всего восемь лет, сумевшего разрушить все хитрости мнимого Нептуна
– Ему было всего восемь лет? – раздался рядом с ней сильный голос.
– Да, он был юный по годам, но намного более развит для своего возраста, – ответила миссис Уиллис, вздрогнув, как бы внезапно пробудившись, обернулась, чтобы взглянуть на Корсара.
– Хорошо, хорошо, – прервал Нептун, который больше не желал продолжать разговор, в котором счел нужным принять участие старший командир. – Довольно, я посмотрю свой журнал: если вы говорите правду, счастливого плавания; если нет, пошлю вам противный ветер.
С этими словами бог быстро отошел от офицеров и направился к солдатам, которые столпились в кучку, чувствуя необходимость во взаимной поддержке. Генерал, побоявшись потерять ненадежную власть, приказал своим солдатам вытолкнуть вперед двух новичков, чтобы устроить над ними жестокую потеху. Но солдаты, уставшие от насмешек, решили сопротивляться и защитить своих товарищей. Начался долгий и шумный спор, и каждая сторона доказывала свою правоту. От слов решили перейти к драке. И в этот миг, когда мир на корабле висел на волоске, генерал дал выход своему возмущению, вспыхнувшему в нем при виде такого грубого нарушения дисциплины. Он счел нужным выступить на защиту дисциплины.
– Я протестую против этих позорных, недостойных солдата действий, – обратился он к командиру судна, который так задумался, что не замечал ничего вокруг. – Я считаю, что своим людям я внушил понятие о воинском долге. Для солдата нет большего позора, чем подвергнуться такому насилию. И если кто-нибудь тронет хоть пальцем одного из моих людей, он тотчас получит хорошую трепку, которая научит его уважать мой отряд.
Слова генерала услышали все его подчиненные и тут же приняли к сведению. Сильный удар, нанесенный сержантом богу, разбил его лицо, сразу обнаружив его земное происхождение.
Считая себя обязанным защищать свою честь, сильный моряк ответил с удвоенной силой. Такой обмен любезностями стал сигналом к открытию общих военный действий. Шум схватки привлек внимание Фида, который мгновенно спустился вниз, оставив своего собеседника. Его примеру последовали все мачтовые матросы, и через минуту не осталось сомнения, что солдаты будут уничтожены подавляющим большинством. Матросы схватились за пики.
– Назад, все назад! – крикнул Уайлдер, бросаясь в толпу с силой, удвоившейся от мысли, какой опасности подвергаются женщины в случае, если выйдет из повиновения обезумевшая толпа. – Назад, кому жизнь дорога! А вы, сэр, который называет себя честным солдатом, прикажите вашим людям вернуться к своим обязанностям!
Генерал был слишком взбешен и одновременно заинтересован в сохранении
Угрозами и уговорами офицеры пока сдерживали страсти и занимались подготовкой к бою. Но лишь солдаты схватились за оружие, моряки, вооружившись ломами, топорами и пиками, разделились на два отряда, став по обе стороны грот-мачты. Кто-то умудрился добраться до пушки и повернуть ее дулом внутрь судна – один выстрел мог снести половину палубы. Малейшего повода хватило бы, чтобы на корабле началась кровавая бойня.
В продолжение пяти минут, когда нарастали эти угрожающие и роковые признаки неповиновения, человек, обязанный в первую очередь заботиться о поддержании дисциплины, оставался на удивление равнодушным и чуждым ко всему, что происходило вокруг него. Скрестив на груди руки, устремив взор на спокойное море, Корсар стоял столь же неподвижно, как и мачта, о которую он опирался. С давних пор привыкнув к шуму подобных сцен, он не придавал им большего значения, чем обычным грубым забавам.
Однако его подчиненные – офицеры показали себя более деятельными. Уайлдер уже заставил отступить назад самых ретивых матросов. Воображая, что восстание усмирено, Уайлдер схватил одного из самых отчаянных зачинщиков, но мгновенно двадцать человек буквально вырвали у него из рук его пленника. Положение нового помощника становилось опасным. В толпе раздавались грубые выкрики:
– Кто этот человек, который строит из себя командира на «Дельфине»? – крикнул чей-то голос из толпы. – Как он попал на борт и где он научился командовать?
– Да, да, – раздался другой голос, – где этот купеческий корабль из Бристоля, который он должен был завлечь в наши сети и из-за которого мы потеряли лучшее время, болтаясь без дела на якоре?
Общий ропот поднялся среди матросов, и становилось ясно, что помощнику командира может угрожать то же противодействие, что и в предыдущем плавании. Посыпались оскорбления и угрозы. Без всякого внешнего проявления страха наш авантюрист презрительно улыбался, предлагая вступить с ним лично в единоборство.
– Только посмотрите на него! – вопила толпа. – Он разговаривает с нами, как королевский таможенник с контрабандистами.
– В море интригана! В море его! – послышались голоса, и кто-то ринулся выполнять свою угрозу.
Но в эту минуту из толпы два человека, как разъяренные львы, прыгнули между Уайлдером и его врагами. Первый из них – Фид (а это был он) одним ударом свалил с ног бывшего Нептуна. Товарищ не замедлил последовать его примеру. Толпа отступила, потрясенная расколом в своих рядах, а Фид, размахивая кулаками, тяжелыми, как пушечные ядра, вопил: