Красный корсар
Шрифт:
Среди этой роскоши и богатств бросались в глаза грозные орудия войны. В каюте были четыре пушки. Хотя они находились рядом с предметами роскоши, но не трудно было заметить, что расположение их позволяло воспользоваться ими без промедления, и довольно было бы пяти минут, чтобы расчистить место и выдвинуть грозную батарею. Пистолеты, сабли, полупики, топоры, — одним словом, всевозможное оружие моряка, были расставлены в комнате так, что одновременно служили украшением и находились на всякий случай под рукой.
Вся обстановка показывала, что эта каюта являлась цитаделью корабля.
Незнакомец был в том же костюме, в каком он появился в городе. При входе Уильдера он поднялся с места. Несколько мгновений оба они молчали. Мнимый адвокат первый прервал молчание.
— Какому счастливому обстоятельству этот корабль обязан честью вашего посещения? — спросил он.
— Я думаю, что ответил на приглашение его капитана! — ответил уверенно Уильдер.
— Вы видели его диплом, давая ему это название? Говорят, что на море ни один крейсер не может плавать без диплома. Без сомнения, прежде чем искать здесь места, вы сочли благоразумным собрать сведения насчет нашего корабля?
— В Ньюпорте говорят, что это невольничье судно.
— Это говорят в Ньюпорте! Добрые языки там никогда не ошибаются! Если бы существовали на земле колдуны, то первый из этой банды был бы городской трактирщик, второй — доктор, а третий — священник. Что касается четвертого, то портной и цырюльник могли бы поспорить об этой чести. Родерик!
Капитан сопровождал это восклицание, которым он бесцеремонно прервал себя, легким ударом в висевший у него под рукою китайский гонг.
Резвый и ловкий мальчик появился из соседней каюты.
— Лодка вернулась?
Последовал утвердительный ответ.
— С успехом?
— Генерал у себя, сударь, и может вам ответить лучше меня.
— Ну, пусть генерал придет отдать мне отчет в своей поездке.
Любопытство Уильдера было возбуждено до такой степени, что он сдерживал дыхание, чтобы не потревожить внезапной задумчивости, овладевшей его собеседником. Молчание могло бы продолжаться очень долго, если бы оно не было прервано приходом третьего лица.
Прямое неповоротливое тело медленно показалось, подымаясь по лестнице, подобно призраку на сцене театра. Когда появилась половина этой фигуры и тело перестало подыматься, к капитану повернулось невозмутимое лицо.
— Я жду приказаний, — произнес вновь пришедший глухим голосом, едва шевеля губами.
Уильдер вздрогнул при таком неожиданном появлении.
Это был человек лет пятидесяти. Время скорее закалило, чем изменило его черты. Красное лицо его было покрыто угрями. Голова была лысой, и только около ушей виднелась прядь седоватых волос, покрытых помадою. Эта голова помещалась на длинной, темной шее; плечи, руки и грудь обнаруживали большой рост, и все это было покрыто густыми волосами. Услышав голос, капитан поднял голову и воскликнул:
— А, генерал, вы на своем посту; нашли вы землю?
— Да.
— И место, и человека?
— И то, и другое.
— Что сделали вы?
— Исполнил приказ.
— Отлично! Вы истинное сокровище, генерал, и поэтому я ношу вас в моем сердце. Жаловался негодяй?
— Ему заткнули рот.
— Все чудесно, генерал! Вы заслуживаете, как всегда, моего одобрения.
— Тогда вознаградите меня.
— Чем? Вы уже достигли высшего чина, какой я мог вам дать.
— Ба! Мои люди не в лучшем положении, чем солдаты милиции. Им не хватает одежды.
— Они будут иметь ее. Гвардия короля не будет одета лучше. Генерал, желаю вам доброй ночи!
Фигура исчезла таким же внезапным, неожиданным образом, как и появилась.
— Мой друг, — произнес капитан несколько высокомерно и тоном, показывающим, что он снисходит до объяснений, — мой друг командует здесь теми, которых на регулярных кораблях называют морскими солдатами. Вы могли заметить, что от всей его особы пахнет казармой…
— Больше, чем кораблем, должен признаться в этом. Принято ли, чтобы невольничьи корабли имели такой грозный арсенал? Вы вооружены с ног до головы.
— Вы, без сомнения, желаете поближе узнать нас, прежде чем заключить сделку? — ответил с улыбкой капитан.
Он открыл небольшой ящик, стоявший на столе, вынул из него пергамент и спокойно подал его Уильдеру со словами:
— Вы увидите из этого, что мы имеем охранительные грамоты и уполномочены сражаться, как королевские суда, спокойно обделывая свои делишки.
— Это свидетельство на бриг.
— Правда, правда! Я ошибся бумагою. Вот эту вы, я думаю, найдете более точной.
— Это свидетельство на судно «Семь Сестер», но, конечно, вы несете больше десяти пушек, и притом орудия, находящиеся в вашей каюте, девятидюймовые, а не четырехдюймовые.
— Ах, вы пунктуальны, как адвокат, а я безрассудный моряк. — Затем, поднявшись с кресла, капитан стал шагать взад и вперед по каюте. — Я не имею надобности прибавлять, мистер Уильдер, что наше ремесло имеет свои опасности. Оно, как его называют, незаконно. Но я не очень люблю «духовные споры», и потому оставим этот вопрос. Ведь вы сюда пришли с известными намерениями?
— Я ищу службы.
— Без сомнения, вы обдумали и зрело обсудили шаг, который предприняли. Чтобы не терять времени на слова и установить между нами откровенность, приличествующую двум честным морякам, я вам просто признаюсь, что нуждаюсь в вас. Мужественный и энергичный человек, старше вас, но без больших достоинств, месяц тому назад занимал каюту на бакборте [10] . Но бедный малый послужил пищей рыбам.
10
Бакборт — левый бок корабля, если стать лицом к его носу.
— Он утонул?
— Он? Нет. Он умер в сражении с королевским кораблем.
— С королевским кораблем? Вы так буквально придерживаетесь своего свидетельства, что считаете себя в праве сражаться с крейсерами короля?
— Разве только один на свете король Георг II? Может-быть, корабль носил белый флаг или датский. Этот человек мог бы наследовать мне в командовании кораблем, если бы он не родился под несчастной звездой. Я думаю, что умер бы спокойнее, если бы был уверен, что этот прекрасный корабль попадет в руки человека, который воспользуется им должным образом.