Красный сердолик
Шрифт:
— Можно войти? — В дверях стояла Сьюзен Гарднер. Я сдалась на милость обстоятельств и отложила карандаш. Значит, поработать так и не удастся.
— Здравствуйте, — сказала я. — Разумеется, входите.
Жена Оуэна Гарднера неуверенно опустилась на стул возле меня. На ней было платье, представлявшее собой шедевр качества и стиля, но сидело оно плохо. На ее фигуре любое платье имело тенденцию собираться в складки, образуя причудливую поверхность, напоминавшую рельефную карту. Она привычным жестом одергивала его, но лучше от этого не становилось. Затем она собралась с силами и заговорила.
—
— Я очень люблю Крис, — заверила я миссис Гарднер. — Я рада буду помочь ей чем смогу.
Сьюзен кивнула.
— Я знаю. Вы всегда были к ней очень добры. Иногда мне даже кажется, что все — и особенно мы с Оуэном — ее этим избаловали. Я слишком сильно старалась стать для Оуэна и Крис тем, чем не захотела быть первая жена моего мужа. Теперь я вижу, что у меня из этого ничего не получилось.
Ее голос задрожал и смолк. Она оглянулась, скользнув взглядом по ярким картинкам, развешанным на стенах. Затем снова заговорила.
— Оуэн обожает красивые вещи. И красивых женщин — таких, как на этих картинках: манекенщиц, победительниц конкурсов красоты. Она была такой. Пленительной. Его первая жена, я ее имею в виду. Он не говорит со мной о подобных вещах, но я же вижу. И иногда я вот о чем думаю: если мужчина имеет вкус к подобного рода вещам, то это навсегда.
Я с болью осознала, что подоплекой скромности Сьюзен служила жгучая зависть к женщинам, обладавшим теми качествами, каких она была лишена.
— Ну, не знаю, — попыталась я ее утешить. — Мне кажется, что, если мужчину однажды так безжалостно предали, он должен искать успокоении с женщиной, представляющей собой полную противоположность той, которая его обманула.
— Вы действительно так думаете? — спросила Сьюзен с трогательным стремлением поверить мне. Затем она продолжила уже с другой, более застенчивой интонацией. — Но я пришла не для того, чтобы говорить о себе. Я чувствую, что Крис обеспокоена не только смертью Монти. Она чем-то страшно напугана и находится на грани нервного срыва. Со мной она не делится. Я знаю, что сегодня с ней встречаетесь, и подумала, что она может рассказать то, чего не говорит нам, ее родным. Пока мы не выясним, в чем дело, мы не сможем ей помочь.
— Хорошо, я попытаюсь, — неуверенно пообещала я, ощущая какую-то неловкость.
На се добром одутловатом липе неожиданно появилось злобное выражение.
— Майкл Монтгомери был очень дурным человеком. Я рада, что он мертв. Я надеюсь, что они никогда не найдут того, кто это сделал. Затем она добавила: — Хоть бы так и случилось! — В этом восклицании прозвучало что-то детское.
Но ее негодование быстро сошло на нет, и она встала, снова робко улыбаясь. У двери она остановилась.
— Есть еще одна вещь, мисс Уинн. Я знаю, что могу вам доверять. Мистер Геринг был прав. Крис тогда не пришла, и я солгала, что встретила ее у лифта. Я нашла ее уже внизу, она ходила по магазину сама не своя. Что она делала до этого, я не знаю.
Признание было довольно опасным. Прежде чем я успела что-то ответить, она спросила:
— Вы нашли камень от того кольца в своем халате? Имеет ли он какое-то отношение к убийству?
Я не смогла сдержать изумление.
— Откуда вы о нем знаете.
— Ну… Крис сказала о нем нам с Оуэном вчера вечером, когда вернулась домой. Что, она не должна была этого говорить?
— Не имеет значения, — сказала я. — Теперь все равно. Камень исчез до моего прихода на работу.
Я внимательно наблюдала за ее реакцией, но она так часто выглядела смущенной, что в ее чувствах трудно было разобраться. Вскоре она ушла.
Так, Крис проболталась. Это вовлекает в круг подозреваемых Оуэна и Сьюзен и только запутывает дело. Зная супружескую пару Гарднеров, я не могла представить себе кого-нибудь из них в роли убийцы, прячущегося в моем кабинете. Но правда и то, что я не могла представить себе в этой роли никого из знакомых мне людей.
Надо будет встретиться с Биллом Зорном и все обсудить. Когда он узнает, какой звоночек прозвенел у меня над ухом сегодня утром, то, возможно, изменит свой тон. А, узнав о том, что Крис не пришла на встречу с миссис Гарднер, он должен будет пересмотреть свое галантное решение не заносить ее в список подозреваемых. Кстати, о списке: кроме Крис, его придется пополнить еще по меньшей мере тремя-четырьмя именами.
Прежде всего это Сьюзен Гарднер с ее внезапно проявившейся ненавистью к Монти и слепой материнской любовью к девушке, которая даже не является ее дочерью. Во-вторых, Елена со своей подозрительной царапиной и отсутствующим взглядом. И наконец, манекенщица Карла Дрейк, хотя ей трудно инкриминировать что-то определенное. Оставшиеся три четверги часа прошли более или менее спокойно. У меня просто не оказалось времени для дальнейших умозаключений: непрерывно звонил телефон, один за другим приходили посетители сотрудники магазина, покупатели, жаловавшиеся на невнимательность продавцов. Мне стало легче, когда я вновь окунулась в омут рутинной работы.
В довершение всего газетные репортеры открыли для себя новость о существовании в магазин восьмого этажа. Дело кончилось тем, что разъяренный мистер Каннингхем задействовал свои связи, незваные гости удалились так же внезапно, как пришли.
Позвонил Геринг и сообщил мне о разговоре с Мак-Фейлом, изъявившим желание заглянуть по мне после обеда, чтобы потолковать и на месте оценить обстановку.
Я и не заметила, как пролетело время: пора было отправляться на встречу с Крис. Из магазина я выходила с чувством облегчения, оставляя за своей спиной угнетающую обстановку и зловещую тишину.
Когда я подошла к ресторану, Крис уже была там, она заняла места в одной из маленьких отдельных кабинок. У нее были темные круги под глазами, и то и дело начинали дрожать губы.
— Ах, Лайнел! — воскликнула она. — Я так боялась, что ты не придешь.
Я расположилась напротив нее.
— Разумеется, я пришла. Ты уже сделала заказ?
Она покачала головой.
— Мне совсем не хочется есть. Я пришла только для того, чтобы с тобой поговорить. В любом другом месте слишком мною народу.