Красный шторм поднимается
Шрифт:
Китель Лоу висел в углу. Тоуленд отпил кофе из чашки и посмотрел на четыре ряда ленточек боевых наград на нем. Три нашивки — за службу во Вьетнаме. И Морской крест. Одетый в темно-зеленый свитер, какие любят носить многие офицеры морской пехоты, полковник Лоу был среднего роста, а его манера говорить, характерная для уроженца Среднего Запада создавала впечатление, что этот человек смотрит на жизнь спокойно и даже равнодушно. Но выражение его карих глаз говорило совсем о другом. Лоу уже думал о том же, о чем и Тоуленд, и эти мысли отнюдь не радовали его.
— Чак, если они действительно готовятся к каким-то действиям — действиям по-настоящему крупным, — то просто не станут связываться с несколькими полковниками. Должно проявиться что-то иное. Им придется провести большую работу среди основной массы военнослужащих — младшего офицерского
— Да, я уже подумал об этом. Вчера я послал запрос в РУМО. Отныне сразу после выхода в свет очередного номера «Красной звезды» военный атташе в Москве будет высылать нам по спутниковой связи фотокопию газеты. Если они всерьез возьмутся за улучшение боевой подготовки личного состава, это обязательно будет заметно по статьям, публикуемым в «Красной звезде». Я думаю. Боб, что вы открыли очень интересную банку с червями, и мы вместе будем заниматься их изучением.
Тоуленд допил свой кофе. Советы ликвидировали целый класс подводных ракетоносцев, вооруженных баллистическими ракетами с ядерными боеголовками. Они ведут переговоры об ограничении стратегических видов вооружений в Вене, закупают зерно в Америке и Канаде на удивительно выгодных для этих стран условиях и даже согласились на то, что двадцать процентов закупленного зерна будет перевозиться американскими судами. Как все это согласуется с полученной им информацией? Если рассуждать логично, то никак, за исключением одного-единственного варианта — и этот вариант казался немыслимым. А вдруг нет?
Оглушительный грохот первого выстрела из 125-миллиметровой танковой пушки едва не сорвал волосы с головы генерала Алексеева, но после пяти часов армейских учений выстрелы доносились до его слуха через защитные наушники подобно тупым звенящим звукам. Еще утром грунт полигона был покрыт травой и молодым кустарником, но теперь он превратился в сплошную пустыню — месиво грязи и глины, оставленное гусеницами боевых танков Т-80 и боевых машин пехоты БМП-3. Полк трижды повторял атаку танков и БМП, имитируя наступление на оборонительные позиции равного по силе неприятеля. Девяносто самоходных артиллерийских установок и батарея залпового огня обеспечивали огневую поддержку. Сняв вместе со шлемом защитные наушники, Алексеев повернулся и посмотрел на командира полка:
— И это гвардейская часть, товарищ полковник? Элита Советской Армии? Эти молокососы не в состоянии охранять турецкий бордель, не говоря уже о том, чтобы проделать что-то достойное мужчины внутри него! Чем же вы занимались последние четыре года, пока командовали этим бродячим цирком, товарищ полковник, а? Вам удалось уничтожить весь свой полк три раза подряд! Ваши артиллерийские наблюдатели не правильно выбрали позиции. Ваши танки и бронетранспортеры все еще не научились координировать свои действия, а наводчики в танках так и не могут попасть в трехметровую цель! Удерживай эту высоту части НАТО — вы со своим полком были бы давно сметены с лица земли! — Алексеев внимательно всматривался в лицо полковника. Сначала оно было багрово-красным от страха, теперь побледнело от ярости. Прекрасно. — Потери в личном составе вашего полка не нанесут большого ущерба государству, но вы сжигаете драгоценное горючее, расходуете боеприпасы и к тому же бессмысленно тратите мое время! Сейчас я вынужден оставить вас, товарищ полковник, потому что меня тошнит от увиденного. Затем я вылетаю обратно в штаб округа, но обязательно вернусь. И когда я вернусь, мы снова проведем это учение. Ваши подчиненные должны тогда продемонстрировать идеальные действия, как и надлежит настоящим солдатам, в противном случае остаток своей жалкой жизни вы проведете в сибирской тайге, считая деревья!
Алексеев повернулся и пошел к своему автомобилю, даже не ответив на прощальное приветствие полковника. Адъютант заместителя командующего округом, полковник танковых войск, открыл дверцу генералу и сел в машину следом за своим начальником.
— У них получается теперь совсем неплохо, как вы считаете? — спросил Алексеев.
— Не то чтобы совсем хорошо, но прогресс налицо, — согласился адъютант. — У них осталось всего шесть недель до переброски к западной границе.
Полковник напомнил об этом совершенно напрасно. Алексеев потратил две недели, доводя дивизию до пика боевой готовности, и вчера ему сообщили, что вместо участия в еще незавершенном плане наступления на Иран и Ирак
— У этих парней следующие шесть недель будут крайне напряженными. А что вы думаете об их командире? — спросил полковник. Генерал Алексеев пожал плечами:
— Он слишком долго командовал полком. Да и возраст — сорок пять лет, слишком много для командира полка. Вместо полевых занятий со своими солдатами он тратит время на чтение наставлений о парадных построениях. И все-таки хороший офицер. Слишком хороший, чтобы посылать его считать деревья. — Алексеев усмехнулся. Это была русская поговорка, сохранившаяся еще с царских времен. Говорили, что людям, сосланным в Сибирь, оставалось одно — считать деревья. Ленин изменил и это. Теперь обитатели архипелага Гулаг работали с рассвета до заката. — Во время двух последних атак они действовали достаточно слаженно и, по-моему, могли добиться успеха. Этот полк достигнет надлежащей боевой готовности вместе со всей дивизией.
— Мостик, докладывает гидропост: обнаружен контакт на пеленге ноль-девять-четыре! — донесся голос из динамика, укрепленного на переборке. Капитан третьего ранга Моррис повернулся в своем вращающемся кресле и посмотрел на вахтенного офицера.
Лейтенант поднял к глазам бинокль и направил его по пеленгу, переданному из гидролокационного поста. На поверхности моря не было ничего.
— На пеленге чисто, — доложил вахтенный офицер. Моррис встал.
— Боевая тревога — обнаружена подводная лодка.
— Слушаюсь, сэр. Есть пробить боевую тревогу, — отозвался офицер. Вахтенный боцман подошел к микрофону бортовой сети и просвистел три ноты на своей боцманской дудке. — Боевая тревога, боевая тревога! Всем занять места по боевому расписанию — обнаружена подводная лодка! — Тут же загремели колокола громкого боя и тихой вечерней вахте наступил конец.
Моррис пошел в сторону кормы и спустился по трапу в центр руководства боевыми действиями. Теперь на мостике будет находиться, его помощник, что позволит капитану из этого нервного центра противолодочного фрегата руководить корабельным вооружением и системами обнаружения. По всему кораблю слышался топот бегущих ног — матросы занимали свои места. Водонепроницаемые двери и люки закрывались и задраивались, создавая полную герметичность корабля. Аварийные группы готовили свое снаряжение. Чтобы достичь состояния полной боевой готовности, потребовалось чуть больше четырех минут. Заметный прогресс, подумал Моррис, выслушивая доклады командиров подразделений. С момента выхода из Норфолка, четыре дня назад, на «Фаррисе» пробивали боевую тревогу в среднем по три раза в сутки, как было предписано командующим надводными кораблями Атлантического флота. Подтверждений не поступило, но Моррис не сомневался, что информация, переданная его другом Тоулендом, разворошила флотский муравейник. Был резко — вдвое — увеличен объем боевой подготовки, и приказ об этом поступил с самого верха, чего еще никогда не случалось в практике Морриса. Еще более поразительным было то, что увеличение объема учений не могло не сказаться отрицательно на уходе за механизмами и их техническим обслуживанием, а потому для такого приказа требовались очень серьезные основания.
— Все посты доложили о боевой готовности, — донеслось из динамика. — Корабль готов к выполнению задания.
— Принято, — отозвался офицер тактической группы.
— Докладывайте, — распорядился Моррис.
— Сэр, навигационный радиолокатор и радар поиска воздушных целей наготове, гидролокатор действует в пассивном режиме, — доложил офицер. — Установлен контакт с подводной лодкой, похожа на дизельную. Противник тут же начал погружение. Следим за его курсом. Пеленг быстро меняется с носа на корму. Говорить определеннее слишком рано, однако похоже, что он двигается в противоположную сторону на расстоянии не более десяти миль.