Красный шторм поднимается
Шрифт:
— Сообщение о контакте передано в Норфолк?
— Нет, сэр. Жду вашего приказа.
— Хорошо. Посмотрим, как нам удастся провести учение по слежению за подводной лодкой.
Через пятнадцать минут вертолет, поднявшийся с палубы «Фарриса», начал сбрасывать акустические буи в месте нахождения подводной лодки, а мощный гидролокатор фрегата повел активный поиск. Их действия не прекратятся до тех пор, пока субмарина не признает поражение и не вернется снова на первоначальную глубину или пока ей не удастся уйти от преследования, что поставит большой черный минус в биографии Морриса. Цель всего этого была достаточно жестокой — несмотря на то что операция никому не угрожала смертью, Моррис собирался навсегда подорвать уверенность капитана подводной лодки в собственном корабле, команде
Они находились в тысяче миль от берега, двигаясь на северо-восток со скоростью двадцать пять узлов. Команда «Чикаго» осталась крайне недовольна тем, что пребывание в Норфолке после продолжительного первого патрулирования сократилось с трех недель до восьми суток, хотя такое случалось и раньше. Это нарушило расписание поездок и отпусков, а незначительное по объему техническое обслуживание механизмов, которое должны были провести техники верфи, проводилось теперь в три смены самой командой. Капитан Макафферти вскрыл запечатанный конверт с приказом через два часа после погружения и объявил его содержание команде: провести две недели в напряженных учениях по слежению за подводными лодками противника и торпедных стрельбах, затем следовать в Баренцево море для дальнейшего сбора разведывательной информации. Макафферти сказал команде, что им предстоит ответственное плаванье. Такое они тоже слышали не впервой.
Глава 7 Первые наблюдения
Тоуленд надеялся, что его мундир выглядит достаточно опрятно. Была среда, 6.30 утра, а он проснулся еще в четыре и стал репетировать свой доклад и проклинать командующего Атлантическим флотом за его привычку так рано вставать. Не иначе, подумал Боб, адмирал рассчитывал после обеда поиграть в гольф. Самому Тоуленду придется провести весь оставшийся день, как и все остальные на протяжении последних недель, в своей комнатке отдела прогнозирования в противоположном конце здания штаба, просматривая великое множество разведывательных документов и читая копии советских публикаций.
Адмиральский зал, в котором проводилось совещание, выглядел иным миром по сравнению с мрачностью остальных помещений, однако ничего удивительного в этом не было. Адмиралы любили комфорт. Боб успел посетить находившийся поблизости гальюн, чтобы избавиться от последнего отвлекающего обстоятельства, вызванного излишним количеством выпитого ранним утром кофе, с помощью которого он преодолел сонливость. Когда он вернулся в зал, адмиралы уже занимали места. Они приветствовали друг друга, но на этот раз не было шуток, обычных для столь раннего часа. Они размещались вокруг стола в соответствии со званиями и занимаемым положением. Перед немногими курящими стояли пепельницы, а перед каждым креслом на столе лежали блокнот и карандаши. Стюарды принесли на серебряных подносах несколько кофейников, сливки и сахар, затем неслышно исчезли. Чашки уже стояли на столе. Каждый адмирал налил себе кофе как непременную часть утреннего ритуала. Командующий Атлантическим флотом кивнул Тоуленду, чтобы он начинал.
— Доброе утро, господа. Около месяца назад четыре полковника Советской Армии, командовавшие полками в механизированных дивизиях, предстали перед судом военного трибунала и были расстреляны по его приговору за фальсификацию данных о боевой готовности своих частей, — начал Тоуленд, объясняя значение происшедшего.
— В начале этой недели «Красная звезда», ежедневная газета советских Вооруженных сил, опубликовала ряд статей о расстреле нескольких рядовых. Все, кроме двоих, уже завершали срок военной службы, им оставалось всего несколько месяцев до увольнения в запас. Всех обвинили в неповиновении приказам своих сержантов. Почему это представляется таким важным?
Русская армия всегда славилась строгой дисциплиной, но, как это характерно и для других сторон жизни в Советском Союзе, на деле все обстоит не совсем так, как кажется. Сержант в Советской Армии не является профессиональным военнослужащим, как в большинстве западных армий. Как и все рядовые, он призывается на службу,
В результате всего этого подлинная иерархия среди солдат в советских сухопутных войсках основывается не на звании, а на продолжительности службы в армии. В Советах призыв на воинскую службу производится два раза в году, в декабре и в июне. Поскольку продолжительность обязательной службы в Советской Армии составляет два года, в любой воинской части существует четыре категории солдат: низшая состоит из тех, кто служат первые шесть месяцев, а высшая — из тех, кто завершают службу и готовятся к демобилизации. По-настоящему высший статус в каждой стрелковой роте принадлежит солдатам, служащим последние шесть месяцев. Как правило, они требуют и получают лучшую пищу, лучшее обмундирование и выполняют наиболее легкие обязанности. Эти, с позволения сказать, ветераны обычно не обращают особого внимания на распоряжения ротных сержантов. По сути дела они подчиняются приказам офицеров, а не власти командиров отделений и помощников командиров взводов. Эти приказы выполняются ими без всякого уважения к мнению тех, кто у нас считается военнослужащими сержантского состава. Естественно, это заставляет младших офицеров выполнять обязанности наших сержантов и старшин и вынуждает их работать на пределе своих возможностей. Во многих случаях офицерам приходится заниматься проблемами, которые просто не могут входить в круг их должностных обязанностей.
— По-вашему, их воинские части функционируют по принципу организованной анархии, — заметил командующий ударными силами Атлантического флота. — Но их военно-морской флот действует совсем по-другому.
— Вы правы, сэр. Нам известно, что матросы отбывают трехлетний срок службы вместо двухлетнего в армии, и потому положение на флоте, хотя и в недостаточной мере, но отличается от армейского более высокой дисциплиной. Однако сейчас создается впечатление, что и в армии оно меняется, что дисциплина и авторитет сержантского состава восстанавливаются быстро и самыми решительными средствами.
— Сколько рядовых было расстреляно за неповиновение? — спросил генерал, командующий 2-й дивизией морской пехоты.
— Одиннадцать, сэр, в публикациях приводятся их фамилии и части, в которых они служили. Большинство расстрелянных солдат относились к высшей, «четвертой», категории, а это означает, что им оставалось меньше шести месяцев до демобилизации. Эта информация содержится в переданных вам материалах.
— В статье, на которую вы ссылаетесь, делаются общие выводы? — спросил главнокомандующий флотом.
— Нет, адмирал. В советских публикациях существует неписаное правило — это относится как к военным, так и гражданским газетам, — разрешается критиковать, но без обобщений. Это означает, что отдельные промахи можно подвергать самой резкой критике, однако по политическим причинам недопустимо делать критические замечания, относящиеся ко всей системе. Видите ли, критика, направленная против существующих порядков, тем самым представляет собой критику всего советского общества, а потому Коммунистическая партия, управляющая всеми аспектами жизни в Советском Союзе, не может допустить этого. Такое различие является малозаметным, но для них философски важным. Более того, когда называются отдельные нарушители, критике подвергается вся система, но это происходит политически допустимым способом. Статья, опубликованная в «Красной звезде», представляет собой предупреждение для всех офицеров, сержантов и рядовых в Вооруженных силах СССР: времена меняются и вы должны меняться вместе с ними. И мы в отделе прогнозирования постоянно задаем себе вопрос: ПОЧЕМУ?