Красный сокол

Шморгун Владимир Кириллович

Немец оказался благородным: дал набрать высоту и спокойно выйти на лобовую встречу. Еще больше поразился Иван, когда немец покачал крыльями, приблизившись на выстрел, и отвернул в сторону, за невидимую черту поединка. Такая уверенность противника насторожила бывалого летчика и обрадовала: законы рыцарских поединков он чтил с юности и стремился подражать мушкетерам Дюма в повседневной жизни. Железный крест Третьего рейха поддерживал в нем веру в честное, уважительное отношение воинов друг к другу, не — взирая на классовую и национальную рознь. И он тоже, качнув крыльями, отвернул в другую сторону.

Разойдясь, самолеты снова стали сближаться. «Червонный туз» открыл

огонь с дальней дистанции. Не прекращая огня, он давил на газ и на психику, выжимая из мотора нарастающий вой, переходящий в визг. Молниеносно оценив скорость «мессера», Иван сделал «горку», уйдя таким манером от сближения в лоб и прицельного выстрела. Заложив глубокий вираж, он на миг оказался сзади противника и сверху ударил короткой очередью из пулемета по хвостовому оперению «худого», как прозвали между собой, перекликаясь в эфире, советские летчики «Мессершмитт Вф-109». Обладая преимуществом в скорости, немецкий ас ушел по дуге вверх и оттуда спикировал на «толстячка» с короткими крыльями, как снисходительно отзывались немцы о «яках».

Вираж, переворот и вот уже «Як» в хвосте за «мессером».

Кружа и падая то на крыло, то вниз головой, они сместились в сторону от аэродрома.

Снизу этот бой казался игрой клоунов Пата и Паташона: кто кого перехитрит, переспорит. Не исключено, что некоторым этот поединок напоминал бой боксеров легчайшего веса: худой длинный против плотного коротышки. Один придерживается тактики дальнего сражения и старается ударить сверху, другой избрал манеру ближнего боя и пытается достать снизу, на предельно низкой высоте, где преимущество в скорости одного переходит в превосходство маневренности другого. В конце концов «коротышка», уже весь изрешеченный, вышел из очередного пикирования у самой земли и снизу на вираже ударил с короткой дистанции противника по «животу». «Худой» потерял осмысленный курс движения, а потом, после добавочной серии ударов совсем сорвался в штопор. Летчик вывалился из кабины и повис на стропах парашюта.

Верный рыцарским законам не на словах, а на деле, победитель не стал расстреливать летчика на парашюте, как это делали некоторые триумфаторы с обеих сторон. Правда, чаще над территорией противника. Против такого метода расправы над побежденным выступал кавалер Рыцарского креста Вальтер Новотны. Он твердо придерживался подлинно рыцарского и, между прочим, джентльменского правила — не добивать поверженного врага, и даже пытался убедить командование Люфтваффе ввести это правило в норму поведения, в инструкцию по тактике боя. Этому правилу поклонялись отдельные пилоты эскадры «Мельдерс». Не исключено, что сбитый «Червовый туз» принадлежал к этой группе рыцарей.

Кстати, по некоторым свидетельствам, Франц Бееренброк относился к числу тех, кто внутренне осуждал политику фашиствующей верхушки, направленную на поголовное истребление врага, о чем Иван Евграфович конечно же не знал, так как не поинтересовался судьбой втихомолку сбитого им самолета и спасшегося летчика. Его не раз упрекали за партизанщину, и за каждый сбитый самолет, вместо благодарности, он мог схватить нагоняй от командования.

Несмотря на печальный исход поединка, отряд немецких асов продолжал подчищать ослабленные подразделения советской авиации, частично переданной под Сталинград, легко расправляясь с наскоро подготовленным пополнением, притаившимся в предвкушении начала контрнаступления войск Рокоссовского на Дону, поэтому Иван Евграфович спал и во сне видел свой контрудар по гитлеровским стервятникам. Он намерился доказать обнаглевшим асам Люфтваффе, что Калининский фронт располагает не худшими кадрами, чем

группа «картежников», а заодно и подтолкнуть свое командование на создание такой же группы из советских летчиков.

Несколько раз он вылетал на аэродром врага и по их методу сбрасывал «вымпел», консервную банку с запиской, с указанием параметров и времени поединка. А чтобы банка заметнее была и не потерялась, привязывал к ней проводочком красную тряпочку, развевающуюся на лету. Немцы аккуратно вылетали на рандеву, но неизменно терпели поражение. На третий раз они грубо нарушили правила единоборства: встретили его парой «мессеров» новейшей модификации. Так что бывший атаман разбойничьей шайки штрафников еле унес крылья на свою территорию.

Тогда он сбросил вымпел с предложением выставлять двух и более участников дуэли. Немцы приняли свое же предложение с клеймом Ивана, и первый бой, по этикету бросившего перчатку, разгорелся над домом принявших вызов, где одержать победу, как известно, помогают даже стены.

Иван Евграфович вылетел на встречу со своим лучшим ведомым по отряду штрафников Анатолием Решетовым, который за два месяца пребывания в штрафотряде пережил все, что могло случиться на войне с пилотом и его самолетом: от пожара в воздухе до взрыва на земле, от спуска на продырявленном парашюте до посадки «на брюхо»; но ни разу не был серьезно ранен, чтобы смыть позорное клеймо уголовника в процедурке приличного госпиталя. Награжденный орденом Красной Звезды и произведенный в капитаны после расформирования отряда, он согласился тянуть лямку в резервном полку на должности командира эскадрильи ради уважения и сердечной привязанности к Федорову с майорскими погонами, так как обещанные Громовым шпалы подполковника находились где-то в пути.

Дуэль «два на два» закончилась вничью со счетом ноль-ноль, потому что у звездокрылых бензин оставался на донышке после долгого ожидания противника и бесплодного боя, а крестокрылые позвали на помощь тяжеловооруженные «фокке-вульфы», от которых, как известно, не так просто унести ноги даже на вираже. Возмущенный коварством врага, вошедший в азарт заместитель командарма сбросил вымпел теперь уже с приглашением драться «стенка на стенку»; но предупредил гитлеровцев, что если они снова нарушат правила поединка, последует наказание от самого Громовержца.

«Картежники» расшифровали слово Громовержец правильно, а вот фразу «стенка на стенку» перевели неточно и выставили против прилетевшей эскадрильи краснозвездных целую эскадру. При такой, мягко выражаясь, подлянке бой закончился поражением Красных и торжеством Черных, что вызвало тревогу в кулуарах штаба фронта. Не санкционированные потери в живой силе и технике тяжелым бременем легли на широкие плечи закоперщика «картежной» игры, избитого в хвост и гриву, но тем не менее чудом спасшегося от преследователей в окопе. Сердобольные красноармейцы перевязали ему простреленные плечи и отправили на аэродром.

Пока особый отдел собирал на руководителя фронтовой самодеятельности компрометирующий материал и подсчитывал количество сбитых и подбитых самолетов с попавшими в плен пилотами для предстоящей разборки в суде, раненый, но не убитый горем инспектор по технике пилотирования, пользуясь пока не отнятыми правами заместителя командарма, организовал за могучей спиной Громовержца реваншистский налет с подключением штурмовой авиации на «провинившийся» аэродром «картежников» и спалил его дотла, что помогло Громову списать ранее понесенные потери на успешно проведенную операцию, временно рассеять сгустившиеся тучи над головой своего помощника и даже ускорить формирование полка асов в пику немцам.