Красный вереск
Шрифт:
Морозко то ли всхлипнул, то ли усмехнулся, но головы так и не поднял, лишь сказал:
— По-завтра об вечер, говорил уж…
— Би-или, — протянул Йерикка. — Сволочи…
По ступенькам простучали шаги и, упираясь ладонями в косяки, внутрь всунулся Яромир — весёлый, как на величанье:
— Тут вот оно… — начал он. — Й-ой, то себе! А что спразнуем?!
— Ты что-то хотел сказать, — напомнил Йерикка.
— Да…Тут вот оно. По-первых, нашли мы Краслава да Ревка, часом отмыкать не стали…
— ?! — изумился Гоймир.
— Так что ржут, как кони! — обиженно ответил
— Пойду посмотри, — Йерикка встал. Яромир махнул рукой:
— Годи, годи, вот ещё дело-то, вот оно…
— Третьим разом твердишь — забыть боишься?! — рявкнул Гоймир. — То ли кто из выжлоков бегу задал?!
— Скажешь! — возмутился Яромир. — Тут в закуте двое наших. Тёрн из четы Вийдана — ну, помнишь того Орла, что о прошлое лето плечо Мирославу порубил? И Ростислав из четы… Й-ой, Морозко?! А, Гостислав из четы Святобора. Глянутся так, то меня на жалость взяло — попусту мы выжлоков быстро свели. А прочие пленные — из здешних лесовиков.
— Я взгляну, — встал Олег, подхватив ещё ломать холодного мяса.
— Кличь сюда прочих, — сказал ему вслед Гоймир…
…— Й-ой, новым-новая передача! — завопил Ревок, тыча в глазок. — Смотри, Краславко! Вот то прозванием: «Лицо в стене»!
Йерикка открыл камеру и, войдя, безошибочно развернулся лицом к двери, которую толкнул ногой. Хмыкнул:
— И долго вы этих бедняг так мучили?
— А сутки считай, — Ревок вскочил и, раскинув руки, шагнул к Йерикке. — Ждали-жда…
Йерикка посадил его наземь коротким, точным ударом «под ложечку». Краслав вскочил, крикнул изумлённо:
— Ты что?!
— Как попались в плен, дурачьё?! — резко выкрикнул Йерикка, беря его за плечи, и подтягивая ближе. — Думаешь, я следы не умею читать?! Болтали, шли друг рядом с другом — гор-р-рцы! Вон! — он пнул проскочившего мимо Краслава. — Хохмачи недоделанные! — подняв Ревка, Йерикка выволок его наружу, как куклу, послал вслед за Краславом, рявкнул: — Ищите оружие?
Он сам не знал, с чего так разошёлся. Нет, он был зол на самом деле, но вовсе не так сильно! Прислонившись затылком и лопатками к стене, Йерикка сквозь зубы цедил холодный вечерний воздух с явным привкусом дождя. Да, дождя. Висевшее над горизонтом солнце скрыли тучи, они ползли всё дальше, дальше по небу, наползая на Око Ночи… и где-то на северо-западе уже штриховал мир холодный ливень.
— Всё, — сказал Йерикка. Не о дожде. Он сам не знал, о чём — но настроение из пакостного вдруг стало тревожным…
…Он увидел Олега. Тот шёл, словно слепой, ведя рукой по стенке барака. Потом поднял голову — Йерикке бросились в лицо его глаза — недоумённые глаза, человека, ничего не понимающего в жизни.
— Эрик? — опросил Олег, словно не веря тому, что видит.
— Как там наши? Живы? — спросил рыжий горец. Олег секунд десять смотрел на него, потом заторможено ответил:
— Живы… Знаешь… там, в этих баранах… трупы гниют… и черви в них… а живые — тут же… и гнилая кровь… — Олег поднял ладони к лицу. — Так пахнет…
— Это война, — не подумав, ответил Йерикка. Олег
— Война?! Этих людей забивали насмерть! Даже не казнили, как вы пленных, а забивали какими-то палками! Резали, как скот, выпускали кровь и оставляли лежать там, в этой крови! Как это может быть?! — недоумевающе и тонко вскрикнул он.
Йерикка обнял друга и прижал к себе.
— Тихо, тихо… — зашептал он. — Это правда, это не война, они не воины, они убийцы… но из боя нельзя уходить, потому что воины — МЫ. Мы уже не можем всё это бросить, как бы страшно не было…
— Да мне не страшно, — Олег не отрывал лицо от плеча Йерикки, и слова звучали глухо, — мне ничуть не страшно… Я не по-ни-ма-ю, как такое можно делать?! Они люди — или нет?!
Олега трясло. И Йерикка… успокоился. Тоскуешь и боишься, когда думаешь о себе… А когда беспокоишься за другого — беспокойство и страх за себя уходят. Другое дело, что не все могут ощущать это беспокойство за других….
— Ладно, — грубовато сказал Йерикка, — пойдём.
Олег поднял лицо. Не плакал он. Но на его щеке вдруг появилась капля. Поползла вниз, на подбородок.
— Дождь, — сказал Олег. И сморгнул: — Смотри, дождь начался.
Почти все горцы собрались у штабного барака. Ревок и Краслав отмахивались от шуток и тычков, хохотали счастливо, очевидно так и не поняв до конца, что спаслись от смерти. Всё произошло, как и должно было произойти. Как в былине. Наши успели вовремя. Как надо!
Тёрн и Гостислав выглядели не столь радужно. Нет, они тоже радовались и даже улыбались, и хлопали в ответ по плечам ребят, и целовались с ними. Но вид у них был… Ясно, что они оголодали и предельно измотаны пленом, да ещё и отчётливо видно — избиты неоднократно и жестоко. Оба мальчика были бледны, глаза, провалились, волосы висели грязными космами.
Морозко почему-то сидел на земле, широко расставив ноги и свесив голову. Он совершенно не реагировал на вопросы, разговоры, толчки… Пока на это как-то не обращали внимания, настроение у всех оказалось приподнятое, и разошедшийся дождь не очень мешал, не казался противным и нудным.
Гоймир с остальными, пока Йерикка и Олег ходили по лагерю, заминировал штаб и вышки. Так сказать, подарок намечающимся гостям. Как говорил Олег, в таких случаях чувствуешь себя Санта-Клаусом…
— Лады, прыгаем отсюда! — Гоймир тоже смеялся. Он толкнул в плечо сидевшего на земле Морозко. — Да вставай же! Всё, уходим! — он повернулся к остальным. — Одрин, где лесовики!
— Уходят, оружие разобрали со склада, — ответил художник.
— Добро… «Пленных», — он усмехнулся, — под стражей ведём. Хорош веселья, уходим отсюда!
— Морозко, вставай ты, — Резан тронул сидящего мальчишку за плечо, — будет тебе, вольно дырку просиживать!
Тот даже не пошевелился. Почти все уже пошли к дороге, но Тёрн, Гостислав, Олег, Гоймир и Йерикка всё ещё стояли возле Морозко.
— Верно, что отбили, — озабоченно определил Гоймир. — Тёрн, помоги ему.
Ни Тёрн, ни Гостислав даже не пошевелились…