Красный замок
Шрифт:
Я говорю про «очную ставку», потому что монументальная каменная громадина выглядела как живая, щетинясь кружевом великолепных орнаментов из кованого позолоченного металла, витражей и мозаики.
Когда мы миновали фонтан и стали подниматься по пролетам лестницы дворца, я чувствовала себя девушкой, которую поклонники завалили дорогими конфетами на День святого Валентина.
Наши шаги наполняли эхом залы, щедро украшенные мрамором, деревом редких пород и позолотой. Мы прошли в огромное помещение, где выстроились колонны в сорок футов высотой; бесчисленные диваны, столики
На расстоянии его рост и комплекция напомнили мне Брэма Стокера. Меня посетила шальная мысль: а что если человек, которого мне представили в Париже как Брэма Стокера, на самом деле был замаскированным правителем Богемии? В Европе многие королевские особы путешествуют инкогнито.
Но когда мы с Ирен осмелились подойти к нашему царственно гостеприимному хозяину, я увидела, что волосы у него скорее золотистые, чем рыжие, а бакенбарды, хоть и топорщатся во все стороны, ничуть не похожи на бороду Брэма Стокера.
Король также был одет в военную форму – великолепный ансамбль из черно-красной шерсти, так богато украшенный золотыми медалями и орденскими лентами, что хаотичный наряд Квентина по сравнению с ним выглядел нищенским и жалким.
– Мне поклониться, сделать реверанс или упасть в обморок? – почти не шевеля губами, прошипела я Ирен, когда мы приблизились к его королевскому величеству. Я и впрямь трепетала: правитель Богемии оказался намного красивее и внушительнее английского принца Берти!
– Он немецких кровей, так что формальности всегда приветствуются, – ответила она, сметая с пола пыль в реверансе, достойном примы русского балета. Еще до того, как покинуть экипаж, она вывернула подкладку юбки простого черного платья-сюрприза Нелл, выставив напоказ украшенные изящной вышивкой клинья пепельно-розового шелка.
Я по ее примеру изобразила самый элегантный поклон, какой мне позволяли чопорное клетчатое платье и подходящая к нему шляпка, жалея, что на мне сейчас не тот изысканный ансамбль из мехового тока и накидки русского шелка, в котором я впервые появилась в «Питтсбург диспатч». Я не сторонница высказывания, что одежда делает человека, но все же хорошо и уместно одетая женщина успешнее во всем, за что ни возьмется. К тому же благодаря нарядному платью гораздо легче усыпить бдительность мужчин, внушив им, будто мы всего лишь женщины и слишком красивы, чтобы воспринимать нас всерьез. Тогда они оценивают нас весьма поверхностно и не вмешиваются в наши дела. По крайней мере, так не раз бывало со мной.
– Ирен! – произнес король по-английски, наклоняясь вперед в своем жестком наряде, чтобы помочь ей подняться из глубокого реверанса. – Ты снова мимоходом посещаешь мою столицу и мою страну в облике скромной перелетной пташки, да и твоя постоянная спутница по-прежнему одевается по-деловому, не для болтовни.
– Это не Нелл, – быстро сказала Ирен, – а мой американский друг, мы зовем ее Пинк.
– Пинк. Весьма экстравагантно. – Вильгельм посмотрел на меня, прищурив голубые глаза, будто не слишком доверяя своему зрению. – А прежнюю звали?..
– Нелл, – терпеливо напомнила она.
– Нелл. Верно. Тебе понравился наш музыкальный прием?
– Я в восторге! Чувствовала себя почти Сарой Бернар, хоть и калибром поменьше. Только самой Саре дозволено чувствовать себя Бернар в полном объеме.
– Мне нравится твой объем: будь он больше или меньше, чем у Божественной Сары, он в любом случае лучший, – смеясь, сказал Вильгельм и проводил нас к паре огромных, обитых парчой кресел.
Мы заняли свои места, как только он сел в третье гигантское кресло.
– А Клотильда? – спросила Ирен, стягивая перчатки – розовые, совпадающие по цвету с внутренней отделкой платья-сюрприза.
– О, королева будет здесь в ближайшее время. Судя по тому, как она прислушивалась к каждому твоему слову, ей не захочется надолго оставлять тебя… без своего общества.
На мгновение я решила, что он собирался сказать «наедине со мной», но такого просто не могло быть.
– Вы все еще неразлучны? – поинтересовалась Ирен.
– Ах, разве я посмею игнорировать свою госпожу, свою великолепную супругу? Ведь она прошла школу лучшего на свете мастера. И никогда не позволит мне забыть об этом.
Я не сомневалась, что между этой парочкой произошло нечто гораздо большее, чем я могла себе даже представить, но прежде чем мне удалось разгадать смысл их диалога, послышался отдаленный щелчок двери, а затем стук каблучков по мраморному полу.
К нам приблизилась хрупкая белокурая дама; ее волосы цвета белого золота излучали нежное сияние далекого севера. На ней было переливающееся платье зеленовато-лавандового цвета. Изысканный фасон мог быть родом только из одного места на земле: из Парижа, где мы и сами были не так давно.
Мы с Ирен встали и вновь склонились в реверансах.
И вновь особа королевских кровей протянула к примадонне руки и подняла ее:
– Моя дорогая Ирен! Я была в восторге, когда Вилли упомянул, что ты отправилась в путешествие и будешь проезжать Прагу. И моя милая Нелл!.. – Она повернулась, чтобы поднять и меня, одарив той же удивительной монаршьей милостью, но вдруг заморгала бледно-голубыми глазами, словно ослепленная слишком ярким светом: – Ох, Нелл, как ты изменилась…
– Это не Нелл, хотя их манера одеваться может казаться схожей, – поспешила пояснить Ирен. – Мою очаровательную спутницу зовут Пинк, и она американка, как и я.
Почти невидимые ресницы королевы мерцали, как падающие снежинки; казалось, они мгновенно растают, едва коснувшись щек.
– Не Нелл. Конечно. Теперь я вижу. Я просто ожидала… Извините, моя дорогая.
У меня возникло странное впечатление, что король едва ли узнает Нелл, даже если столкнется с ней нос к носу, в то время как Клотильда явно питала прочную и глубокую привязанность к ней.
И снова наша шропширская мышка потрясла и покорила меня – или, скорее, наполовину покорила.