Красный замок
Шрифт:
– Ну ладно, – сдался Стенхоуп. – Увечья, нанесенные Потрошителем, так потрясли публику, потому что никто раньше не слышал о подобном. Однако в Африке, в арабских странах это обычная практика: уродование молодых девушек.
Мы с компаньонкой слушали с каменными лицами: малейшая гримаса отвращения могла прервать ужасный рассказ.
– Как именно их уродуют? – спросила примадонна.
– Отрезают… части женских органов. После этого девушка не чувствует ничего, кроме боли. И муж может быть уверен, что именно он отец ее детей.
– Ясно. – Ирен посмотрела на меня.
Я кивнула. Пытаясь выяснить, как одурачить хозяек борделей касательно моего целомудрия, я наслушалась разных историй.
Брэм Стокер старался не смотреть на нас, но слушал с напряженным вниманием. Квентин также отводил глаза, намеренно глядя в окно, будто наблюдая дальние страны с дикими обычаями.
– А взять арабских невест? Они совсем юны. В некоторых племенах им сначала отрезают чувствительные органы, а потом… зашивают. – Он говорил отрывисто. – В первую брачную ночь жених доводит дело до конца при наличии истинной мужской силы. Менее крепкому приходится сначала использовать нож.
Квентин замолчал и уставился в окно. Брэм Стокер пристально разглядывал карту Праги, будто обратившись в камень.
Мы с Ирен тоже молчали, потрясенные дикостью обычая, который превращал удовольствие в вечную агонию.
– Кто же делает разрезы и зашивает девушек? – наконец спросила примадонна.
– Замужние женщины из племени.
Тут мы и вовсе потеряли дар речи.
В наступившей тишине тиканье каминных часов внезапно стало оглушительным, хотя раньше я его просто не замечала.
– Боже мой, – наконец произнес Брэм Стокер. – Это превосходит любые самые зловещие повороты моего воображения и произведения всех великих драматургов, даже древних греков, чьи трагедии меркнут перед подобными зверствами. – Его голос чуть-чуть дрожал. – Теперь я могу понять, почему женщины даже в нашем цивилизованном веке и в нашей стране не всегда жаждут исполнять супружеский долг.
– «Ляг на спину и думай об Англии», – процитировала Ирен, – как королева неизменно советует своим дочерям на очередной политически выгодной монаршей свадьбе. – Она повернулась к Квентину: – А как насчет арабских наложниц?
– Ты имеешь в виду?..
– Им тоже делают хирургические операции?
– Нет необходимости. Они не вынашивают наследников.
– Какая разница, физически или при помощи морали управлять деторождением? Эффект один и тот же.
– Вы хотите сказать, – начал Брэм Стокер, спотыкаясь на умозаключениях, которые прежде ему не приходили в голову, – что мы по-своему такие же дикари, как арабские племена.
Ирен кивнула:
– И что Джек-потрошитель, как ни дико это звучит, просто пользуется извращенной версией привилегий мужчин других народов.
– Но… Потрошитель не пытается защитить наследников. – Мистер Стокер все еще не мог разглядеть масштабность мысли.
– Вы уверены? – скривилась Ирен. – Некоторые считают, что он заразился венерическим заболеванием от проститутки в Уайтчепеле и убивает других из мести. Мужчина может передать дурную болезнь своей жене, а через нее – детям. Разве нельзя сказать, что он, пусть и таким безумным способом, защищает наследников? Кроме того, ходили слухи, что Потрошитель охотился на проститутку, которая была беременна от него, и что он нашел ее в Мэри Джейн Келли, вырезав плод из ее чрева, как вырезал матку других женщин.
Я полагаю, что он атаковал саму женскую сущность этих несчастных в Уайтчепеле, Париже и Праге, удаляя матку, отсекая грудь и уродуя лицо. Не так уж сильно его действия отличаются от обращения с женщинами в Аравии или еще где-нибудь.
– Чего же тут общего? – спросила я.
– С Потрошителем? Безумие – в первую очередь; но за ним стоят цели, которые встречаются повсеместно. Речь о том, чтобы не допустить измен жен и приспособить наложниц к единственной роли: приносить удовольствие, в котором отказано женам.
Я заметила, что примадонна даже во время беседы продолжает вычерчивать знаки на карте.
Наконец она уставилась на загадочные линии, в хитросплетении которых появился уже знакомый символ.
Перед нами вновь была хризма, символ «Хи-Ро».
– И всюду Бог, каким бы именем Его ни называли – Аллах, Яхве или Христос, – потому что грешники любят оправдываться тем, что совершают свои зверства во имя Бога, – пояснила примадонна.
– Религиозная мания, – кивнул мистер Стокер. – Ее часто упоминали в Лондоне прошлой осенью, но никогда серьезно не рассматривали.
– Теперь придется, – мрачно сказал Квентин. – Ты права, Ирен. В Коране написано, что мужчинам полагается иметь наложниц на земле и на небесах, но жены обязаны исправно поставлять многочисленных сыновей для защиты земли, которую их отцы завоевали и покорили. Я-то считал подобные обычаи необъяснимым чужеземным варварством, но теперь понимаю, что все еще хуже: это стратегия, направленная на поддержание существующего строя.
– Какое хорошее определение зла, Квентин, – похвалила Ирен. – Лучше и не придумаешь.
Стенхоуп внезапно глубоко вздохнул:
– Ты правильно сделала, что заставила меня говорить откровенно. Теперь я могу рассказать вам всю правду о худшем из преступлений, совершенном здесь, в Праге. Я полностью на твоей стороне, Ирен, и отдал бы жизнь за спасение Нелл и Годфри. Но у меня просто язык не поворачивался, когда дело дошло до описания деталей пражских ужасов, пока ты не вынудила меня поведать о том, что я видел в других краях и постарался забыть.