Красный замок
Шрифт:
Еще один слуга, одетый в потертую ливрею, шел вдоль стола, расставляя тарелки супа на наших больших плоских золотых блюдах.
Наконец-то не цыганский гуляш, а настоящий бульон, хоть и с плавающими в нем экзотическими грибами! Я взялась за серебряную ложку, но решила подождать, когда Татьяне нальют из той же супницы.
Она поймала мой взгляд и подняла одну бровь с явным неодобрением в мой адрес.
В следующее мгновение русская жестом велела виночерпию – если этого неуклюжего типа можно было так назвать – занять пустое место за столом, как будто он гость.
Тот налил себе остатки супа в плоское блюдо и выхлебал оттуда бульон, как собака.
Я отвернулась, едва касаясь ложкой тарелки, чтобы зачерпнуть немного супа, и попробовала угощение.
Полковник Моран засмеялся и поднял кубок с вином для издевательского тоста:
– За ваше здоровье, мисс или мадам. Я вижу, вы в любой компании не теряете манер. – Он опустил кубок, чтобы приступить к трапезе с той же politesse [68] , как и я, словно приветствуя цивилизованный пример.
68
Учтивостью (фр.).
Должна признать, что суп оказался вкусным, легким и пикантным, с мягкими, но не переваренными ингредиентами.
На другом конце стола Годфри кончиком ножа рисовал узоры на скатерти. Старик наклонился вперед и пристально следил за невидимыми знаками. Похоже, у них действительно деловой разговор. Может, именно этот человек в черном надеялся договориться насчет займа Ротшильда? Сухопарый господин вроде бы не обращал на меня внимания, но я чувствовала, что краем глаза он внимательно следит за мной и полковником Мораном.
– Будь я проклят, если не встречал где-то этого парня! – Полковник вновь сделал большой глоток.
– В Лондоне? – предположила я, памятуя, что впервые они с Годфри виделись в Париже.
– Лондон? Возможно. Вы оттуда? – Его зрачки расширились от любопытства.
– Была, хотя родом я из провинции.
– Провинциалка! Вы не говорили, а сам я не догадался бы? И как вас зовут?
– Я была крещена Пенелопой.
– Пенелопа! – усмехнулся Тигр. – Вы совсем из другого мира, чем я, Пенелопа. Несомненно, именно поэтому Соболь пригласила вас. Она обожает контрасты.
– Соболь?
– Так я ее называю. – Он наклонился поближе и плотоядно уставился на меня: – А у вас есть ласкательное прозвище?
– Боюсь, что нет, но у меня есть домашние питомцы.
– И каких животных вы держите? – продолжал насмехаться он.
– Очень большого ленивого черного кота.
Полковник фыркнул, хотя как раз зачерпывал полную ложку супа.
– Попугая.
Он закатил глаза.
– Мангуста по имени Мессалина.
Моран поднял глаза от стола, оглядев меня сверху донизу.
– Определенно не монахиня, – пробормотал он в адрес опустевшей тарелки. – Вы уверены, что у вас нет обезьяны?
– Обезьяны? Определенно нет. Зачем?
Едва начав говорить, я уже пожалела о своем вопросе. Мне ни в коем случае не хотелось вызывать у полковника ассоциацию с обезьяной. Видимо, он вспомнил короткий эпизод парижской вечеринки Сары Бернар, в котором участвовали обезьяна и рояль. Мне оставалось только надеяться, что зверушка запомнилась ему гораздо лучше меня.
– Не знаю, – наконец протянул старый шпион. – Обезьяна внезапно пришла мне на ум. Я жил в климате, где они являются обычными домашними питомцами. Кстати, как и мангусты. Однако каким образом столь редкий для северных широт зверь попал к вам?
Вряд ли следовало упоминать, что Мессалину дал мне Кобра, заклятый враг полковника. К счастью, единственный облаченный в ливрею слуга стал обходить стол, чтобы собрать суповые тарелки, и в результате допрашивающий меня Моран отвлекся хотя бы от обезьян и мангустов, если не от моей скромной персоны.
– Так чем вы занимались в Англии, работали моделью у художников? – Полковник похотливо оглядел мои распущенные волосы.
Без сомнения, он ожидал, что я буду польщена, а не оскорблена. Неудивительно, что Тигр не может меня узнать! Я и забыла, что буйные кудряшки превратили меня в совершенно другую женщину. Слава им! Но модель?! Едва ли лучше блудницы.
– Нет, я… – Что же ответить? Гувернантка в отставке и машинистка? Татьяна права: жизненно важно вывести своих врагов из равновесия. Я припомнила, что читала некоторые американские газеты, которые Годфри иногда приносил Ирен, и там встречались материалы особенно бойкой журналистки с незабываемым именем Бесси Брамбл. – Я… отчаянная репортерша из газеты.
– Нечаянная?
– Я сказала «отчаянная».
– Вы?!
– Ну, нас таких немного, так что не приходится слишком отчаиваться.
– Ни разу не встречал женщин, пишущих для британских газет.
– Я… и не пишу. Я лондонский корреспондент «Нью-Йорк уорлд». – Теперь пусть попробует хоть пальцем меня тронуть. Тогда о пропавшей отчаянной журналистке услышит весь земной шар! Когда-нибудь.
Глава тридцать вторая
Трудности картографии
Все восточноевропейские страны попали под перекрестный огонь религий и жестоких завоевательных войн… По всей Польше, Трансильвании, Моравии и Богемии вдоль дорог стоят храмы христианских святых. Однако люди по-прежнему полны суеверий и приносят дары языческим богам и демонам… Здесь каждому все еще чудятся вампиры за дверью и оборотни среди деревьев.
69
Пер. М. Орловой.
Сумерки вынудили нас зажечь лампу.
При искусственном освещении Ирен обмакнула перо в хрустальную чернильницу и снова начала вычерчивать знакомую фигуру на карте Праги.
Изогнутая линия от музея до Староместской площади огибала справа старинный еврейский Йозефов квартал, завершая букву «P», которая пересекалась с другой буквой – «Х», обозначающей закоулки, где были найдены убитые женщины.
– Трудно поверить, – с сомнением произнесла я, – что безумный убийца выбирал жертв из-за близости к определенным улицам, так чтобы места преступлений образовали определенный рисунок на карте и кто-нибудь догадался его разглядеть.