Красота - страшная сила
Шрифт:
Не один долгий вечер я просидела в пабе, мусоля бесконечные байки про Роби Вильямса и Гарри Холливелла, неизменно добавляя, что в реальной жизни росточком они гораздо меньше, чем кажутся. Стоило мне поведать парочку лучших своих хитов (у меня их целая серия, и каждый способен сорвать аплодисменты, а уж история про рыдающую Люси Ллойд вообще стала хитом номер один), как неизменно следовал вопрос: «Как это тебе удалось туда пристроиться?»
Я лежала с открытыми глазами, не отрывая взгляда от сырого пятна на потолке со свисающими лохмотьями штукатурки (по правде говоря, я боялась заснуть, потому что мне часто снился один и тот же кошмар, будто на меня обрушивается дом), и вспоминала, как я попала в журналистику.
Читать журналы мне нравилось всегда, сколько я себя помню. Одно из самых ранних воспоминаний: мне лет пять, не больше, я сижу в машине и с нетерпением жду маму, которая побежала
Примерно в это время у меня вдруг возникла зависть к тем, кто пишет. Под броскими заголовками статей в своих любимых журналах я натыкалась на такие имена, как Саффрон, Тиффани или Саскиа. Меня изумляла сама мысль о том, что эти счастливицы заполняют страницы своими потрясающими статьями, да еще получают за это деньги. Я мечтала: вот бы и мне работать в одном из таких журналов, какая у меня тоже была бы яркая и красивая жизнь! — Не то что скудное и однообразное существование, которое влачит всякий подросток, особенно девчонка: самые яркие моменты ее жизни — это перешивание платьев для подружек да редкие свидания с мальчишками из старшего класса. Увы, как непохожи были свидания, на которые мы бегали, на те, речь о которых шла в моих любимых журналах! Никаких походов в кино или в боулинг-клуб! Мы с подружками сидели на скамейке в парке, хихикали и хвастались коробочками с косметикой, а кавалеры кучковались где-нибудь поблизости, курили и потихоньку накачивались какой-нибудь дрянью типа сидра. Минут за пять до того, как надо было расходиться по домам, ко мне приближался, наконец, мой кавалер и застенчиво бормотал: «Ну что?», а потом теснил к забору с острыми железными завитушками и еще с полчаса лапал и лез со своими слюнявыми поцелуями. Уже через пару недель мне все это надоедало — ведь эти отношения никогда не перерастали в настоящее общение: мой ухажер всегда только молча сопел и норовил при каждой возможности залезть мне под лифчик Да, это вам не каникулы в каком-нибудь Париже. Похоже, я уже тогда ожидала от жизни гораздо большего, чем мог предложить какой-нибудь шестнадцатилетний сопляк из Эдинбурга.
И вот со свежим номером «Космо» в руке («Космополитен», май 1988, стр. 123), в тесных туфельках по моде восьмидесятых, способных сделать из тебя калеку, я шагаю к школьному консультанту по профориентации, чтобы расспросить его о журналистике и журнальном бизнесе. Я училась в захудалой общеобразовательной школе в одном из самых зачуханных пригородов Эдинбурга. Дыра, одним словом. Консультанта по профориентации звали мистером Брауном, это был потрепанный жизнью человек лет сорока. Подростки с их идиотскими мечтами давно сидели у него в печенках.
«Почему вы все хотите стать или гонщиками, или актрисами, когда хорошо знаете, что у нас тут кругом одни угольные шахты?» — спросил он однажды мою подружку Вики, действительно мечтавшую о славе актрисы.
Мистер Браун рассказал, что в журнальном бизнесе жестокая конкуренция и в этой области работу найти нелегко, а если уж приспичило, самое реальное — попытаться устроиться в местную газету. Я смотрела на этого маленького человечка с серым невыразительным лицом и думала: «Да что он, черт побери, знает о настоящей жизни?» Потом молча повернулась и отправилась на спортплощадку, где мои одноклассники гоняли мяч перед уроком математики. Реальность, «то, что у нас кругом», не имела значения. У меня была мечта. Ничто не могло поколебать моей решимости. В отличие от большинства моих друзей, чьим родителям, братьям и сестрам никогда и в голову не приходило продолжать учебу, я все-таки была дочерью учителя. Природа оказалась ко мне добра, и хромосомы не подвели: я унаследовала приятную внешность матери и интеллект отца Никто и не сомневался, что меня ожидает успех. Пусть это будет юриспруденция или медицина. Журналистика — тоже неплохо, если работать в респектабельной газете.
В школе я училась хорошо, и это было не просто, поскольку в среде моих сверстников успехи в учебе считались позором. К счастью, благодаря чтению журналов я была образцом если не хорошего вкуса, то последней моды. Все карманные деньги я тратила на «Челси Гел» и «Мисс
Оказавшись в Эдинбургском университете, (родители не имели возможности отправить меня учиться в Лондон), я пережила настоящее потрясение. Большинство студентов позаканчивали разные частные школы и отнеслись ко мне свысока, дав почувствовать, какое я дерьмо по сравнению с ними. Так что в первую же неделю студенческой жизни я переспала с несколькими крутыми парнями-регбистами из хороших семей — Рупертом, Джулианом и Томом. Скорей всего, я подсознательно надеялась, что с их семенем впитаю в себя их благородное происхождение. Я быстро усвоила стиль речи моих новых друзей, и вскоре никому и в голову не приходило, что, в отличие от остальных, я не училась в школе Св. Маргариты. Но домой друзей я не приглашала никогда. Мне было стыдно, что мои родители жили в обыкновенном бунгало.
Получив диплом с отличием, я переехала в Лондон. Мне было двадцать два года. Вечное нытье родителей, милый дружок Энтони, отец которого владел половиной закусочных в Лотиане, одноклассники, которые так и не стали ни гонщиками, ни актрисами (впрочем, шахтеров из них тоже не вышло, поскольку в восьмидесятые годы Маргарет Тэтчер позакрывала все шахты к чертовой матери), — все это осталось в прошлом.
Накануне отъезда в Лондон, настоящий большой город с его влекущими огнями, я зашла в бар «Хаммер» и неожиданно для себя услышала, как мои бывшие одноклассники перемывали мне косточки; особенно мне запомнилась чья-то фраза: «Да что с нее взять, она только жопой крутить умеет». Остаток вечера я провела в туалете, рыдая на плече Вики. Горько сознавать, что никто тебя по-настоящему не любит. Честно говоря, Вики (к тому времени она уже ждала ребенка и давно перестала мечтать о славе актрисы) была единственным человеком, с которым мне действительно не хотелось расставаться. Я понимала, что все они просто завидуют моим успехам, завидуют возможностям, которые передо мной открываются. Но знать, что меня поливают грязью за глаза, было невыносимо. Как и раньше, я хотела, чтобы сверстники считали меня своей. Но я знала, что существует огромный, яркий мир, где живут интересные люди, для которых нет ничего невозможного. В этот мир вела меня судьба.
Несколько недель я только и делала, что рассылала свои анкеты, звонила в редакции и умоляла пригласить меня на интервью. Наконец мне предложили пройти стажировку в журнале для девочек-подростков «Мисс Метро». Все называли меня «стажером», но в мои обязанности входило только варить кофе и отвечать на телефонные звонки; денег за стажировку не полагалось. Позднее редакторша вспоминала, что я тогда показалась ей девушкой сообразительной, доброжелательной и по уши увлеченной журналистикой. А главное, я с восторгом бросалась выполнять самые скучные поручения, от которых воротили прелестные носики мои более обеспеченные и опытные предшественницы. Наконец редакторша позволила мне написать короткий отзыв на какой-то фильм и, прочитав его, пришла к выводу, что у меня, видимо, есть талант. После трех месяцев рабского труда мне предложили постоянную работу в качестве младшего сотрудника, и коллеги стали звать меня по имени, то есть Лорой.
Так началась моя головокружительная карьера. Я проработала в «Мисс Метро» полтора года, занимаясь тем, что брала бесконечные интервью у музыкантов из групп-однодневок. Еще не достигшие половой зрелости фанатки (они же мои читательницы) пару месяцев сходили с ума от новоиспеченных звезд, группа исполняла пару хитов и исчезала в небытие. А на смену ей тут же приходила новая группа, точная копия предыдущей, продукт все той же «фабрики звезд», что выжала все соки из ее предшественников. Такая жизнь пришлась мне по душе. Через год я получила работу посерьезней, перешла в разряд старших сотрудников. А еще несколько месяцев спустя позвонила Натали из журнала «Глиц» и пригласила к себе в редакцию в связи с возникшей у них вакансией. Последние два года пятьдесят часов в неделю я с наслаждением писала статьи как о всяких знаменитостях, так и об обычных людях — простых женщинах, которым было что рассказать о своей жизни, причем действительно порой эти истории были просто поразительными.