Красота

Буткевич Олег Викторович

В процессе нашего изложения неоднократно подчеркивалась роль эмоционального начала при восприятии красоты действительности и искусства. Личностный, интимный момент здесь весьма существен. Как отмечалось, такой момент при восприятии красоты общественных явлений обретает особый смысл, так как в этом варианте субъективное начало эстетического восприятия совершенно недвусмысленно начинает выражать исторически и классово детерминированное общественное сознание. Индивидуальная субъективность становится персонифицированным выражением деятельной классовой субъективности, и эстетические симпатии и антипатии в конечном счете предопределяются более или менее осознанными целями общественного развития.

Эта эмоциональная целевая установка также становится компонентом образно-непосредственного отражения только в эстетическом значении последнего. Ибо понятие «образ», как и понятие «непосредственное», вне эстетики не включают оценки параметров эмоциональной содержательности сознания, квалифицируя, как отмечалось, либо уровень познающей потенции чувственного восприятия по сравнению с логикой, либо констатируя изобразительную наглядность восприятий и представлений.

В то же время понятие «эстетическое» содержит не только гносеологический смысл, свойственный общефилософскому толкованию непосредственности и образности восприятий, но в значительной степени и аксиологический, так как эстетическая непосредственность характеризуется ярко выраженной эмоцией, избирательная фильтрующая целенаправленность которой детерминируется теми или иными вкусами и идеалами субъекта. Но и само гносеологическое содержание образно-непосредственного восприятия также приобретает в эстетике некоторые новые черты. Ведь образ мыслится не только как изоморфное воспроизведение сознанием внешнего облика явлений, но и как непосредственное в явлениях раскрытие глубинных сущностей, то есть как особая, совершенно своеобразная форма отражения действительности, не носящая абстрактно-понятийного характера и в то же время далеко превосходящая (прежде всего в искусстве) гносеологические возможности первой, начальной ступени теоретического познания.

Следовательно, понятие «эстетическое», обозначая весьма сложную специфику эмоционального проникновения сознания в сущность явлений, как и особое переживание радости непосредственного открытия гармонической взаимосвязи явлений, ощущаемой как красота, вполне обладает собственным смысловым значением. В то же время «эстетическое» все-таки нельзя рассматривать иначе, как специфическую форму «образно-непосредственного». Если бы мы не «добрались» до этого исходного общегносеологического значения «эстетического», как и до общефилософского смысла понятия «гармония», мы, несомненно, были бы обречены на бесплодные блуждания по уже привычному кругу от века неясных и двусмысленных «эстетических» понятий, так ни на шаг и не приблизившись к истине.

Кстати, и сам Баумгартен, который, как отмечалось, ввел в эстетику понятие, давшее название науке — «эстетика», трактовал «эстетическое познание» именно в значении непосредственного, эмоционального, как он писал, «смутного» познания, в известном смысле противопоставляя последнее познанию логическому. Причем главным для него была здесь именно непосредственность, а не физическая чувственность в прямом употреблении этого слова. В «Философских размышлениях» Баумгартен пишет: «Уже греческие философы и отцы церкви всегда четко различали aiqvnia и vonia, и вполне ясно, что aiqvnia (термин, легший в основу словообразования «эстетика». — О. Б.) для них является разнозначащим не только чувственному, так как этим названием обозначается также и отсутствие ощущений (следовательно, фантазмы)» 15.

Суммируя все то, о чем шла речь выше, можно представить себе соотношение абстрактно-понятийной формы познания с формой непосредственно-образной в виде наглядной таблицы понятий, обозначающих разные уровни того и другого в порядке их взаимного соответствия.

Мы уже не раз оперировали подобными сопоставлениями, однако сейчас, думается, есть основания предложить вниманию читателя в некотором роде систематизированное представление о предмете, учитывая в то же время, что предлагаемая модель носит сугубо условный характер, ибо в действительности, как уже говорилось выше, логическое и эстетическое в сознании не противостоят метафизически, но, напротив, составляют диалектическое единство, пронизывая друг друга, переходя друг в друга и т. д., никогда не существуя независимо.

Абстрактно - логическая способность к теоретическому раскрытию внутренних связей явлений действительности.	Непосредственно - образная способность эстетического восприятия внутренних связей явлений действительности.
Теоретическое познание: понятийное выявление сущности в форме абстрактного отвлечения от конкретных явлений.	Эстетическое отражение: образное постижение сущности непосредственно в конкретном явлении.
Понятийная логика обыденного сознания — ее критерий: правильно, неправильно.	Образная эмоциональность обыденного сознания — ее критерий: красиво, некрасиво.
Наука: высшая творческая форма теоретического познания. Ее результаты — научная идея, теоретическое предварение будущего.	Искусство: высшая творческая форма эстетического отражения. Его результаты — художественный образ, создание эстетического идеала.

При желании читатель может значительно детальнее, чем это сделано в таблице (мы далеко не исчерпали ассортимента соответствующих друг другу значений применяющихся там и здесь терминов), проанализировать отмеченное соответствие не только общих этапов двух форм отражения, но и внутренней генетической структуры входящих в соответствующую диалектическую пару понятий. Например, образ как результат эстетического познания соответствует и диалектически противостоит понятию как результату теоретического познания. Сопоставив то и другое, мы здесь имеем уже две подобных пары. Образ и понятие возникли на базе эстетического и теоретического отражения действительности. С другой стороны, сам «образ» характеризует итог эстетического проникновения сознания в сущность явлений, для достижения которого необходимым условием выступает «непосредственность» духовной деятельности, которая, в свою очередь, характеризуется столь же необходимым качеством эмоциональности, предопределяющей именно эстетическую непосредственность. Если мы обратимся к понятию как итогу теоретического проникновения сознания в сущность явлений, мы увидим, что для достижения этого итога необходимым условием будет способность к абстракции, но не просто к абстракции, а к абстракции, подчиненной логике, так как именно логичность и определяет теоретическое абстрактное мышление. В итоге мы имеем еще две пары понятий: «непосредственность» — «абстрактность» (отвлеченность) и «эмоциональность» — «логичность». Все это можно представить себе и в динамике: эмоциональность оплодотворяет непосредственность, результатом чего становится способность к эстетическому образному мировосприятию; логика дисциплинирует абстракции, результатом чего становится способность к теоретическому понятийному мышлению.

Итак, образ — понятие, эстетическое — теоретическое, непосредственность — абстрактность, эмоциональность — логичность...

На первый взгляд может показаться, что приведенное рассуждение не совсем корректно, так как известно, например, что «абстрактное» имеет своей диалектической противоположностью «конкретное», а не «непосредственное»; противоположностью «логики» мы сами же выше называли «алогичность» или «фантазию», а вовсе не «эмоциональность», и т. д. Однако подобный упрек нельзя, думается, признать основательным. Ведь мы сейчас противопоставляем понятия, определяющие две разные формы сознания, тогда как диалектические противоположности типа «абстрактное»—«конкретное», «непосредственное» — «опосредованное» и другие подобные есть противоположности мышления в целом, рассматриваемые к тому же в общем гносеологическом аспекте, не учитывающем особого своеобразия образно-непосредственного эстетического отражения. Содержание этих всеобщих понятий, как и их диалектика, диалектика мышления вообще, вовсе не исключают содержания и собственной диалектики понятий, характеризующих две столь же реальные, но различные формы сознания, как и их диалектического взаимодействия.

Соответствие двух рядов понятий, о котором идет речь, вряд ли может быть простым совпадением. В общем, достаточно стихийное, особенно если иметь в виду историю вопроса в области эстетики, образование и утверждение как тех, так и других понятий позволяет предположить, что жизнь сама произвела отбор и сортировку категории и значений, сама привела их в соответствие друг другу, зафиксировав совершенно объективную картину. Не можем же мы допустить мысль, что кто-то когда-то сознательно привел в соответствие теоретический аппарат двух давно уже самостоятельных наук, вопреки тому реальному содержанию действительности, которое они исследуют. Ведь мы знаем, что такого просто-напросто не было.