Красота
Шрифт:
Его практика, продолжая общую тенденцию развития мира, оказалась направленной и на создание бесконечно разнообразных, все более сложных явлений второй природы, и на преодоление антагонистических противоречии во всех подвластных ему областях действительности. Становясь хозяином земли, человек начал создавать все новые и новые, все более разветвленные и универсальные целесообразные системы, постепенно вытесняя господство внешних причин, используя их и заставляя «коллективно» работать в единой системе разумного, человеческого мира. Оп подчинил своей логике не только собственную природу, но и природу неорганическую, начав с простейших целесообразных построек и следуя все дальше по пути целесообразности, пришел к. созданию сложнейших машин и механизмов. Наконец, все глубже познавая явления неорганической и живой природы, закономерности бытия и процессы мышления, человек создал автоматику, способную производить не просто физическую целесообразную работу, но и обладающую отражающей ж резюмируюшей способностью.
Даже в неорганическом своем естестве, стремившемся ранее лишь к простейшему единству покоя, материя преобразовалась трудом человека в целесообразнейшие системы — неорганические «организмы». Эти системы не только не содержат в себе как системы присущего всем естественным неорганическим системам антагонизма, но способны целесообразно совершать работу, способны отражать действительность, делать логические выводы и самопрограммироваться. Недалек час, когда созданные человеком автоматы будут способны сами себя проектировать и создавать еще более сложные системы неорганической материи.
Тот факт, что именно человек стал носителем разума и воли преобразующейся материн, можно рассматривать в общефилософском плане как случайность развития мира. Но поскольку он им сделался, возникнув сам в процессе своего труда, постольку человеческая практика не могла и не может противоречить самодвижению материи в целом. Если бы борьба человека с природой, его идеи и субъективно-человеческие цели вступили в противоречие с общей тенденцией развития и самопреобразования материального мира, человечество давно было бы стерто с лица земли.
Именно потому, что наша логика отражает логику вещей, — она всесильна; именно потому, что человеческий труд преображает материю по ее законам, — нет границ его возможностям; именно потому, что человеческая воля есть сознательное выражение объективной тенденции развития мира, — она непреоборима; именно потому, что счастье человека есть необходимое условие для его плодотворной преобразующей деятельности, — оно есть его счастье; именно потому, что идеалы человека, будучи чисто человеческими идеалами, с другой стороны, способствуют развитию и становлению человека как разума, воли и труда преобразующей материи, — они реальны и достижимы.
Итак, не только в познании истины и не только в ощущении красоты человек в идеальной форме раскрывает всеобщую, гармоническую взаимосвязь явлений мира. Оп делает это и в своей творческой практике, освобождая явления действительности от их случайности, незакономерности, создавая существенные материальные явления познаваемых сущностей. Деятельно, своим творческим трудом он выявляет, реализует на практике всеобщую взаимосвязь, всеобщую гармонию, придает ей «объективно истинное» бытие. Гармоническое единство закономерностей действительности, таким образом, выступает перед нами не только общим предметом логического и эстетического отражения, но и целью и реальным результатом практической преобразовательной деятельности.
Этот факт, неоспоримо включающий красоту в единый познавательно-преобразовательный процесс, «мертвым узлом» связывает ее как с истиной, так и с практикой. Однако, если роль истины на великом пути самопреобразования материи хорошо известна, роль красоты пока что вырисовывается лишь в самых общих контурах. Уточнить характер и необходимость ее роли (а материя не могла допустить в святая святых своей творческой мастерской, туда, где творится завтрашний день, ничего «постороннего») — и есть наша главная задача.
2. КРАСОТА И ТВОРЧЕСТВО
Процесс упорядочивания человеком действительности в соответствии с ее объективными законами, как мы видели, заключается практически в преобразовании трудом случайных явлений в явления, объективно существенные, объективно закономерные, объективно истинные. Сначала в сознании, а затем и на практике человек стремится привести мир к человеческой логике, отражающей внутреннюю логику вещей. Познание раскрывает в истине всеобщую гармоническую связь явлений, а практика реализует истину в действительности, создавая гармонический человеческий мир новых взаимосвязанных, упорядоченных реальных явлений.
Таким образом, познавая закономерные связи явлений в форме теоретической истины, логика познает не только сегодняшнее, еще не ставшее объективно истинным бытие мира, но и его завтрашнее бытие. Ведь теория отвлекается от случайностей, в которых мир пребывает сегодня.
Можно сказать, что теоретические знания — одновременно и сегодняшний день, требующий практической переработки на основе этих знаний, и уже завтрашний день, реально существующий в истине, хотя в явлениях его еще нет. Даже самая отвлеченная истина, еще не осознанная как практическая; конструктивная идея, объективно в какой-то мере уже есть программа, того, что будет, что должно стать, если оно истинно.
В отличие от логики, эстетическое восприятие раскрывает всеобщую взаимосвязь только в конкретном, данном, реально существующем явлении. Оно не может во имя проникновения в сущность отвлечься от явлений действительности, в случайностях которой внутренние связи с трудом пробивают себе дорогу. Если логика в каждой новой точке отсчета уже фиксирует идеальную программу того, чего еще нет реально, но что уже есть в истине (всякий раз предполагая процесс практического преобразования), то эстетическое восприятие действительности имеет дело лишь с тем, что можно непосредственно воспринять в едином конкретном образе. Именно поэтому, в частности, имея право представить себе абсолютную истину, раскрывающуюся в бесконечном процессе познания и практики, мы не вправе говорить об абсолютной красоте. Это значило бы допустить возможность фиксации бесконечного процесса в одном непосредственно воспринятом конечном явлении. Такой всеобъемлющий «абсолютный образ» был бы концом развития. Фаустовское «остановись, мгновенье!» и здесь, как всегда, означало бы только смерть.
Но как раз в этой фиксированной единичности, конкретной индивидуальности эстетического отражения и заложена его колоссальная преобразующая сила. Сила, непреоборимая энергия которой непосредственно черпается из самых глубин эмоционально-волевой стороны человеческой творческой субъективности— не только личной, но и всеобщечеловеческой. Из того активного, волевого, деятельного начала, которое в человеческой практике заменило собой слепую тенденцию дочеловеческого развития материи. Не будучи в состоянии воспринять прекрасными все сегодняшние явления и не имея возможности отвлечься от них, как это делает логика, эстетическое образное восприятие властно влечет вперед, зовет к творческому преобразованию действительности, ощущая прекрасным и манящим именно то, к чему стремятся и логическое познание, в материальная практика: наиболее закономерные, наиболее существенные явления, в которых уже сейчас ярко проявляется и реально утверждается всеобщее гармоническое единство материального мира. В известном смысле можно было бы определить различие между истиной и красотой как между реальным «завтра», познанным сегодня, и, реальным «сегодня», зовущим в «завтра». Логика бесстрастно констатирует то, что будет, ибо оно уже есть в истине, красота трепетно и повелительно указывает на то, что должно стать, ибо оно прекрасно.