Красота
Шрифт:
Это не в качестве упрека писателям-профессионалам. Здесь просто сказывается несоизмеримость масштаба восприятия мира любой, даже гениальной, личностью и народным эпосом. Впрочем, крупнейшие мастера мирового искусства также, как правило, остаются оптимистами.
Но, провозглашая осанну «хэппи энду», не оказываемся ли мы не только несправедливыми к огромной части мирового искусства, но и недостаточно внимательными к некоторым явлениям самой жизни. Вспомним, что те же народные предания и легенды наряду с прославлением и утверждением светлого, гармонического начала испокон веков тяготеют к образам, исполненным неизведанной темной силы, подчас обретающим черты чудовищно безобразной реальности, переходящей в еще более отвратительную обыденность
Здесь мы сталкиваемся с как бы совершенно неожиданным в плане всего нашего изложения феноменом — непонятной и тревожащей тягой разумного сознания к образам неразумным и зыбким, к тем исторически изменчивым безобразным «дьявольским ликам», которые испокон веков противостояли четким контурам светлого реалистического представления о мире. Модернистская «эстетика безобразного» с присущим ей маниакальным стремлением к разрушению и осмеянию всего рационально человеческого — в этом смысле лишь одна из современных, закрепленных декадентской идеологией форм тысячелетнего пристрастия людей к полуночному, тайному отрицанию ими же создаваемого гармонического мира, к «черной мессе», «антихристу», к темным античеловеческим силам, во мраке ночи ставящим под сомнение все то, что человек в поте лица создавал при свете солнца.
И если с точки зрения истории или социологии можно удовлетворительно исследовать причины возникновения и закрепления подобных человеконенавистнических фантазий, то в гносеологическом аспекте списать все это в область суеверий и умственной отсталости еще не означает никакого объяснения, ибо даже суеверие мыши, если бы такое существовало, должно было бы, несомненно, иметь в своей основе некую, пусть совсем маленькую, но реальную кошку. Проблемой является не только то, почему сознание обращается к культу разрушения и сомнения, но и то, откуда оно черпает столь стойкие демонические представления, в чей объективная природа последних.
Несомненно, что они рождаются в результате соприкосновения с еще не познанными рационально, не известными «таинственными» силами. Но вот на что хочется обратить внимание: и в своем незнании человечество склонно уже было делить мир на светлое и темное начала, на создающего и утверждающего бога и отрицающего, сомневающегося и разрушающего дьявола. И хотя в постоянном соревновании этих двух главных персон пальму первенства неизменно оставляли за божественным началом, все же даже библия говорит нам. что без прямого участия искусителя не было бы не только познания добра и зла, но и самого рода человеческого. Первое сомнение, а затем и нарушение установленного порядка, как мы помним, повлекли за собой всю историю адамова корня.
Конечно, библейские легенды не могут пролить свет на интересующую нас проблему. В конце концов, их сочиняли явно заинтересованные лица. Но в то же время нельзя не согласиться, что при господстве необходимости развитие может быть возможно лишь в результате взаимодействия, в котором участвуют, как минимум, две самостоятельные закономерности, для каждой из которых и к столкновение, рождающее новую закономерность, не является внутренне необходимым. Иными словами, в мире, помимо его закономерного начала, помимо «логики вещей», огромную роль играют алогичные случайности, более или менее активно отрицающие те закономерности, формой проявления которых они; являются. II если не вызывает сомнений, что мир развивается под знаком необходимости, то так же верно, что само развитие, поскольку оно именно развитие, есть в той же мере отрицание уже существующего, в какой это существующее отличается от вновь возникающего. Мы видим, что, во всяком случае теоретически, «дух отрицания, дух сомнения», хотя он и подчиняется «животворящему» духу, тем не менее весьма обоснованно заявляет о своем праве на внимание.
Однако тут уместно вспомнить знаменитое изречение Стендаля: «Среди необъятного разнообразия, которое природа предлагает взорам человека, он в конце концов замечает только те образы, которые соответствуют тому, в чем он видит для себя счастье» 31. Могло ли человечество, с таким трудом достигавшее положительного результата любых своих усилий, отдать должное тем стихийным силам, которые отрицали создаваемое еще при самом начале созидания? Насколько бог всегда был прекрасен и непогрешим в своем созидательном энтузиазме как носитель осознанной цели и одновременно залог успешного результата творения, настолько же дьявол с первых шагов выглядел мерзким, черным и подлым, искушая, ставя под сомнение, отрицая и разрушая существующее и вновь создающееся, уничтожая саму надежду на вечность чего-либо. Не по чьей-то злой воле и не в результате пристрастных инсинуаций он заслуженно занял то место в сознании, которое ему предназначала сама его весьма двусмысленная роль скептика и ниспровергателя.
Да, мы с вами знаем, что без отрицания не было бы и утверждения. Но прямолинейная метафизика четко разделила функции: все, что способно к созиданию, — бог; все, что ведет к разрушению, — дьявол. С наивной последовательностью мифологизирующее сознание персонифицировало в темных, злых силах все. так сказать, отрицательные составляющие диалектического процесса саморазвития материи. Виновник был найден и проклят.
Но, отметив это, мы еще не получим ответа на вопрос о том, почему, несмотря на всю отвратительность «темного» начала, оно постоянно приковывало к себе внимание, рождало мучительно соблазнительные образы, продолжавшие из века в век преследовать человечество, вопреки самым категорическим запретам, вопреки жестокости князей церкви? Почему, отрицая и проклиная бесовские силы, человек все же тянулся к ним, тайно поклонялся им, искал с ними преступного контакта?
Думается, дело здесь в том, что, несмотря на естественную, исторически обусловленную неспособность осознать диалектику развития, человек всегда интуитивно ощущал великую силу отрицания, существенность его роли в процессе самопреобразования материи. Создавая свой закономерный человеческий мир, все более и более подвластный его разумным человеческим планам, построенным на растущем знании раскрываемых логически закономерностей природы, человек постоянно чувствовал во вне и в себе самом присутствие некоего, весьма активного начала, не подвластного его уже сложившейся логике, именно потому, что это начало ставило под сомнение самою логику.
Оно было алогичным началом мира, той самой случайностью, присутствие которой Гегель охарактеризовал как «абсолютную необходимость». Той самой случайностью, не вытекающей непосредственно ни из одной уже существующей закономерности, случайностью, всегда способной породить совершенно новую, ранее не существовавшую закономерность. Алогичное начало мира влекло к себе неразгаданной, таинственной мощью, которая могла и никогда не проявиться, а проявившись, была способна изменить весь привычный ход вещей.
За прирученной, очеловеченной тайной собственного бытия, в украшенных обрядами и обычаями таинствах зачатия и смерти человек постоянно ощущал иную, бесконтрольную силу неистового, неистребимого творения, слепую, грозную мощь всеобщего поступательного развития, ищущего новые и вовне пути самоутверждения, не щадящего ничего уже возникшего, создающего самые неожиданные формы существования, отрицающие и пожирающие друг друга. Одна из ветвей этого стихийного процесса, уже столько раз оказывавшихся тупиковыми, выросла в освоенный нами могучий ствол человеческой вселенной с ее объективными законами, с их субъективным преломлением в сознании, с творческим человеческим трудом, с осознанной упорядоченностью и гармонизацией. Но где гарантия, что это и есть единственно возможный, наиболее жизнеспособный вырост эволюции?! Что это единственный из возможных вариантов?