Красота
Шрифт:
У нас нет намеренья вмешиваться здесь к старинные споры о первородстве: появилось ли раньше понятие о круге или орнаментальное его изображение; или о том, что было важнее для. развития культуры — тяжкие топоры или тонкие браслеты — и то и другое с равным уважением уносили в могильники древние мужи, силуэты которых мы уже едва различаем у колыбели человечества. Но жизненность нового, создаваемого художниками, непреходящая ценность художественного образа, сохраняющаяся тысячелетиями и не зависящая от степени технического прогресса, неопровержимо свидетельствуют как о его необходимости, так и о своеобразной его прочности.
Может сложиться впечатление, будто работа художника над созданием произведения искусства — это исключительно формальная деятельность, поскольку художественный труд заключается в нахождении наиболее существенного явления эстетически познаваемых закономерностей действительности.
Однако это не так. Художник в своем творчестве ничуть не более формален, нежели любой человек, творящий на основе познания. Всякое творчество заключается в создании существенных, закономерных явлений познанных сущностей. Познавая ту или иную объективную сущность, человек не в силах переделать ее самое, он может лишь изменить природную форму ее проявления.
Невозможно создать новые законы вселенной. Можно только создать новые существенные явления полезных человеку закономерностей природы и общества. В свое время мы уже говорили об этом, приводя в пример создание человеком существенных электрических явлений. И все же, если в самом общем аспекте творческий акт художника не противоречит и не может противоречить абсолютным законам познавательно-созидательной деятельности, то конкретный характер художественного труда к его результат — художественный образ — существенно отличаются от всякой иной деятельности и от всех иных ценностей, создаваемых человеческой практикой.
Так, результат труда скульптора или живописца не измеряется ни количеством потраченного времени, ни физическими качествами полученного продукта, ни его стоимостью, ни степенью технической обработки материала. Высокий художественный образ с равным успехом может содержаться и в мозаике из драгоценных камней, и в наброске, выполненном на клочке картона. Он может быть создан и в несколько мгновений, и за многие годы.
Суть дела заключается в том, что собственно художественный труд вообще не направлен на создание просто физической, утилитарно используемой вещи. Здесь мы сталкиваемся с достаточно необычным явлением, специфичным именно для художественного труда, когда вся работа, основанная на овладении закономерностями и особенностями обрабатываемого материала — холста, красок, камня, глины и т. д., не является собственно художественной работой. Художественный же образ — специфическую эстетическую ценность — можно получить лишь на основе совершенно иного знания и умения, на основе эстетического отражения и преобразования действительности.
Это своеобразное положение не раз смущало исследователей. Именно недопонимание его может, как представляется, привести к представлению, будто сама вещная форма произведения искусства обладает объективной духовностью, возникающей в процессе физической обработки материала, а работа художника состоит в «преодолении» косности противостоящего художнику материального объекта.
Напомним, что, вообще говоря, своеобразие труда, при котором создается не сама искомая ценность, а лишь необходимый для ее возникновения промежуточный продукт, не так уж исключительно. Например, при создании новых химических явлений (пластмасс и других) приходится разрабатывать различные станки и приспособления. Причем разрабатывать, естественно, не на основе знания законов собственно химии, которые одни могут непосредственно воздействовать на вновь образуемое химическое вещество, но на базе знания техники станкостроения, сопротивления материалов и т. д. Здесь также труд, создающий новую ценность, невозможен без дополнительного труда, в собственных материальных результатах которого еще не присутствует ни грана конечного результата производства.
Исключительным свойством труда художника является то, что весь фнзически выполняемый, направленный на создание физической вещи, реального материального продукта труд не становится основным его трудом. А его собственно художественный труд — создание художественного образа — реализуется в ценности совершенно особого рода.
Отметим, что художник подчас может вообще не прикасаться к своей работе. Например, при сооружении огромных монументов, где труд по изготовлению даже мелких детален действительно превращается в чисто мускульные усилия по преодолению физических свойств и масс материала, скульптор-автор может не находиться на лесах, а давать указания издали, с тем чтобы вещные формы статуи отвечали его художественному замыслу.
Можно возразить, что подобный же характер носит и труд инженера-проектировщика, когда он руководит рабочими при постройке машины, здания или любой другой технической ценности. Но это не так. Труд художника принципиально отличается от труда инженера. Инженер создает свой проект на основе знаний, имеющих прямое отношение именно к создаваемой материальной ценности. Инженерный проект строится исключительно на учете свойств, качеств и назначения физических компонентов, входящих в создаваемую конструкцию. Эта конструкция и ее будущие технические и эксплуатационные параметры — цель инженерного труда.
Целью художественного творчества является создание художественного образа, который характеризуется не физическими параметрами типа длины, веса, прочности, не техническими и не эксплуатационными, но параметрами совершенно иного порядка. Образ может быть страстным, искренним, задушевным; может нести в себе большое общественно-человеческое и духовное содержание — гражданственность, доброту, грусть; может поведать нам о том, что волнует художника и зрителей. Все это, как и простейшее найденное цветосочетание, неподсудно технической инженерной мысли, неподвластно расчетам и формулам. И если художник порой прибегает к инженерным расчетам (например, проектируя каркас своей скульптуры) или обращается к техническим средствам обработки материала (как, скажем, ювелир, шлифуя драгоценный камень), то это отнюдь не делает его труд аналогичным инженерному.
Итак, опуская многие другие специфические для художественного творчества особенности, отметим, что труд художника вовсе не сводится к той или иной форме «преодоления» инертного физического материала, из которого в целом ряде искусств создаются произведения: скульптура, картина, графический лист и т. п. Разумеется, без технического умения художник не сможет быть мастером-профессионалом, но конечной и единственной целью его труда всегда остается создание художественного образа. И именно в этом заключается само художественное мастерство.
Труд художника-скульптора, имеющего дело с неподатливой глыбой гранита, в принципе не отличается от труда поэта или композитора, чьи произведения вообще лишены какой бы то ни было физической вещности. И ювелир, в поте лица обтачивающий кусок металла, и слепой бард, неспособный даже записать своей вдохновенной импровизации, создают одно и то же — художественный образ, в одном случае воспринимаемый при созерцании художественного изделия, в другом — при непосредственном слушании.
Обратимся к некоторым видам художественного творчества и посмотрим, как в них реализуется художественный образ. Представим себе, что мы созерцаем прекрасную мраморную статую, высеченную ваятелем. Мы смотрим на нее, приближаемся к ней, обходим ее кругом и в гармоничных формах, в одухотворенном выражении, в пластике движения видим воочию образ, созданный скульптором. Вот он перед нами, он реально, физически существует, изваянный в белоснежном мраморе, и даже сам мрамор кажется живым и теплым, подчеркивая телесное обаяние созданного образа. Он существует, его можно потрогать рукой и убедиться в вещности его существования.