Краткая История Тьмы
Шрифт:
Кокосов стоял весьма удобно, просто напрашивался на удар, Зимин почувствовал в плечах злую темную силу и ударил Кокосова правой, в глаз. Для образования фонаря, Зимину очень хотелось организовать кому нибудь фонарь, он никогда в жизни этого не делал, вот почему бы не сейчас?
Кокосов дернулся еще раз. И тут же под глазом у него стала надуваться вишневая гуля. Кокосов не защищался. То есть он стоял себе, втянув голову в плечи, трясясь и вздрагивая от злобного дыхания Зимина.
Победа удивила Зимина, он не ожидал, что это получится так легко и будет так приятно, неожиданно приятно, прямо как раньше. Зимин не удержался и ударил еще, на этот раз в нос. Звук получился как у помидора, сброшенного с балкона.
— Зачем так?
Запахло кровью, Зимин вдохнул этот запах и примерно на пять секунд утратил восприятие, а когда пришел в себя, обнаружил, что Кокос уже весь синь, кровав и растерзан.
Зимин остановился.
Кокосов сполз по лестнице на площадку между этажами.
Сделалось противно. Зимин почувствовал, как его замутило, по большей части, конечно, от глупости. Он вдруг увидел свое отражение в окне. Злое и тупое лицо, Зимин себя даже не узнал.
— Идиот… — прошептал Кокосов, растирая по лицу кровь. — Накинулся то за что, я хотел как лучше…
Он попытался подняться, разозленный Зимин ударил его сверху вниз, в последний момент из гуманистических соображений успев разжать кулак и влепив Кокосову пощечину.
Кокосов ойкнул и ударился головой о перила, по щеке потекла кровь, но Зимин тут же обнаружил, что это кровь совсем не кокосовская, а его — влупив Кокосу, он почти вывернул ноготь с безымянного пальца.
Кровь тут же попала на желтую кофту и впиталась неопрятными пятнами. Это Зимина рассердило по второму кругу, он напрыгнул на Кокоса и стал лупить его по щекам, стараясь ударить побольнее, а еще лучше попасть в ухо, в ухо ему, в ухо.
Кокосов пробовал защищаться, выставлял перед собой руки, бесполезно, Зимин пробивал эту жалкую защиту на раз, но тут Кокосов предпринял подлый и необычайный маневр — впился в ногу Зимина зубами. Это оказалось больно, Зимин рявкнул, попытался пнуть Кокосову в лоб другой ногой, но тот увернулся, умудрившись при этом не разомкнуть челюсти, Зимин качнулся и тоже покатился по лестнице, и прочувствовал своей спиной девять ступеней, каждая лично поздоровалась с позвоночником.
Ситуация была уже неприличной — он растянулся на межэтажной площадке, а рядом с ним лежал человек, считающий себя персонажем его книги, и этот человек продолжал кусать Зимина за ногу.
Зимин хлопнул Кокосова по уху, тот отстал от голени, Зимин поднялся. Он был грязен и недоволен жизнью, ему хотелось вернуться домой, помыться и лечь на диван. Но дома была Лара, она спасала Никуса, а надо было его спасать, Зимина, его безжалостно искусали за ногу.
Жизнь — оригинальная штука, подумал Зимин. Просто весьма и весьма. Он мог бы сейчас сидеть в кинотеатре, жевать попкорн с солью, попивать газировку и смотреть кино про драконов. А он торчит в своем подъезде с разбитыми кулаками и смотрит на сумасшедшего с глупой фамилией, которую он когда то выдумал сам, отравившись просроченным кокосовым молоком. И этот, с придуманной фруктовой фамилией, рассказывал…
— Просто спросить хотел, — заплетаясь языком, сказал Кокосов. — Всего лишь… А ты гадина, господин Зимин… драться научился…
— Сейчас я тебе еще навешаю, — пообещал Зимин. — Еще. Чтобы ты прочувствовал. Пожалуй, я тебе зубы выбью. Не все, а всего лишь парочку штук.
Кокосов поднялся на четвереньки.
— Гадина, — повторил он.
Выпрямился и побежал вниз по лестнице, прихрамывая и цепляясь за стены.
— Ты куда? — крикнул вслед Зимин. — А ну стой!
И тоже побежал вниз. В Зимине вдруг проснулся азарт. Ему захотелось догнать Кокосова, догнать во что бы то ни стало, и Зимин не стал отказывать себе в удовольствии.
Они скатились до второго этажа, здесь Зимин Кокосова все таки и бортанул, так, что Кокос влетел в подоконник и опрокинул несколько горшков с цветами, и застрял в кактусе, Зимин же сбежал на площадку первого.
— Виктор Валентинович! — удивился консьерж. — Что произошло…
— Зачем вы пустили к нам этого маньяка?! — рыкнул Зимин.
— Какого маньяка? — перепугался консьерж.
— Вот этого! — указал Зимин.
Показался Кокосов, с кактусом, он пытался от этого кактуса как то открепиться, но не получалось.
— Да не пускал я никого! Виктор Валентинович, вам плохо?
Зимин кинулся к Кокосову, подхватил его за шиворот и вытолкнул на улицу. Под дождь.
Дождь, холодный и частый, Зимин почувствовал его на своем лице и остыл. Внезапно ему перехотелось бить Кокосова. Он почувствовал усталость и умиротворение, злость растворилась.
— Ладно, — сказал Зимин. — Успокоились.
— Успокоились, — согласился Кокосов.
Он оторвал от себя кактус, опустил его в урну. Выглядел он катастрофически, и он сам, и кактус. Но Зимину показалось, что Кокосов не очень на него обижался. Во всяком случае, бежать в полицию не торопился. Зимин вдруг вспомнил, как два года назад подрался с охранником в кинотеатре. Ну, как подрался, треснул этому уроду по шее, тот упал. А как поднялся, так сразу побежал в милицию, накатал заявление–Короче, судились почти полгода. Так что лучше с этим Кокосовым не связываться.
Зимину стало немного грустно, печально за себя. Еще десять лет назад он лупил таких кокосовых по щам без страха и упрека, теперь стал прежде думать.
— Нечего тут стоять, — сказал Зимин. — Давай лучше погуляем. Лара все равно не выйдет, она кошаком занимается.
— Она любит кошек, я знаю, — кивнул Кокосов.
— Это почти ее единственный минус. Я люблю собак. Она любит кошек.
— И кофе. А ты чай любишь.
— Я пепси–колу люблю, — зло сказал Зимин и направился в сторону парка. — Пошли, кошколюб, а то сейчас жильцы полицию вызовут.
Они пошагали к парку. Зимин первым, Кокосов за ним. Зимин шагал, перепрыгивая через лужи, жалел, что не захватил зонтик, думал о том, что Кокосов выглядит довольно чахоточно, неплохо бы ему хорошенько простыть. И отстать, наконец, отстать…
— Тут карусель недалеко, — сказал Кокосов. — Я вчера гулял, карусель встретил. Там зонтики над сиденьями.
— Я знаю.
Они пошли к карусели.
Зимин помнил ее с детства, и всегда она была старая и ржавая и никогда не крутилась, только печально скрипела на ветру и ржавела под дождем. Раньше на ней безобразничали дети, затем, когда появились компьютеры, дети утратили к карусели интерес, и вот уже много лет карусель была никому не нужна.