Краткая История Тьмы
Шрифт:
— Докатились, — выдохнула Лара. — Интересно, откуда тут мои письма?
Она стала читать.
— Я его убью, — неприязненно сказал Зимин.
— Кого? — не отвлекаясь от письма, спросила Лара.
— Кокосова. Моховикова… Короче, этого героя, достал он меня. Слушай, Лар, мне кажется, это шутка такая…
— Не мои письма, — Лара свернула бумагу, сунула ее в тетрадь, тетрадь вручила Зимину. — Почерк похож, а письма не мои. Про какого то Пашку…
— Про Пашку? Ах да, я ж читал…
— Знакомое имя?
Зимин пожал плечами.
— Тоже из области редакторской правки. Парцифаля на самом деле звали Пашка. Но у редактора имелось свое видение, ему Пашка слишком простецким показался. И он предложил сократить Парцифаля не в Пашку, а в Перца. Перец это, видите ли, с какого то древнего означает «идущий напролом», что весьма подходит герою. Ну, я…
— Ну, ты не стал ломаться и согласился, — закончила Лара. — Похоже на тебя, дружочек.
— Согласился, да. А что, мне было надобно бороться?
— Может быть. Хотя тебе видней. Был Пашка, стал Перец, одним словом, Парцифаль. А вообще, этот Кокосов интересный человечек, может, ты нас познакомишь?
— Нет, — отрезал Зимин. — Он же псих, неизвестно, что у него в голове. А может, он с оружием ходит?
— Да. С пулеметом в кармане. А еще он наверняка гипнотизер! Ввергает в транс!
Запиликал телефон. Он задребезжал и пополз по подоконнику к краю. Лара поймала и начала разговор про морковь.
Зимин слушал некоторое время, потом отправился на кухню, запустил компьютер и связался с Евсеевым.
Евсеев обрадовался и стал тут же, не откладывая, рассказывать про то, что рейд у них намечается совсем нешуточный, надо мобилизовать силы…
— Стоп, — Зимин остановил поток стратегической активности. — Стоп. Слушай, Евсеев, у меня к тебе дело.
— Какое дело? — Евсеев перешел на официальный тон.
— По твоей специальности как раз дело.
— По которой? — осторожно поинтересовался Евсеев.
— Не прикидывайся, ладно?
— Ну, допустим, — вздохнул Евсеев, которому, казалось, совсем не хотелось выступать по своей основной специальности.
— Мне нужно узнать про одного человека.
Евсеев молчал, в трубке слышалось его пыхтение.
— Ничего такого, — успокоил Зимин. — Никакого компромата, просто данные. Телефон, где живет.
— Не знаю, не знаю, — равнодушным голосом сказал Евсеев. — Это все… Сложно.
— Это все ерунда, — перебил Зимин. — Ерунда.
— Ерунда не ерунда…
— Вспомни кости, — сказал Зимин. — Вспомни.
Евсеев молчал.
— Хорошо, — согласился Евсеев. — Называй фамилию.
— Кокосов, — сказал Зимин. — По матери Моховиков. Евгений. Кажется, Витальевич… Нет, Валентинович! Возраст…
— Десятки тысяч, — оборвал Евсеев. — Кокосовых Евгениев десятки тысяч, если не больше.
— Мне нужны живущие в нашей области.
— Хорошо.
Евсеев отключился.
Зимин попробовал дозвониться до отца, бесполезно, вернулся в комнату.
Лара спустила ноги с подоконника, закатывала рукава на свитере.
— Есть предложение, — сказала она.
— Из разряда?
— Из разряда актуального искусства. Вчера матери на работу прислали приглашения, она сама не пойдет, вписала нас. На презентацию приглашен весь городской бомонд, чиновники, деятели культуры, лучшие люди города, одним словом.
Зимин поморщился. Лучших людей он не очень любил, опасался их, старался держаться подальше.
— А что ты, собственно, морщишься? — поинтересовалась Лара. — Можно подумать, ты каждый день встречаешься с актуальным искусством.
— В прошлом году в оперу ходили, — напомнил Зимин.
— В прошлом году в оперу… — передразнила Лара. — Ходили, да. И можно было певцам рожи не строить, стыдно было.
— Они выглядели как идиоты, — возразил Зимин. — Когда я вижу, что взрослые люди выглядят как идиоты, я это транслирую им посредством мимики.
— Короче, Зима, — Лара потянулась. — Сегодня ударим по культурке. Приезжает выставка…
Лара стала вспоминать.
— Короче, очень известный человек, художник, лауреат всевозможных конкурсов, можно сказать, мировая величина. Фамилию забыла, но какая разница…
— Он что рисует то? — спросил Зимин. — Пейзажи, натюрморт?
— Не знаю. Поедем, посмотрим. Только не на мотике на твоем дурацком, а на такси поедем — я хочу платье надеть.
— Зачем платье? — вздохнул Зимин. — Можно и в штанах пойти. Это же актуальное искусство, туда в платье надо осторожно. Мало ли.
Лара показала Зимину кулак. Он не стал спорить и отправился одеваться, управился за пять минут. Лара же потратила почти полчаса, а когда показалась, Зимин ее не1 узнал. То есть он ее узнал, но это была уже какая то другая Лара, Лара нового качества.
Ей ужасно идет вечернее платье, подумал Зимин. Просто очень… Аристократично.
— Кстати, Зима, там будет банкет, — сказала Лара. — И я думаю, неплохой.
— Лучшие люди не могут потреблять искусство без банкета, — ехидно хмыкнул Зимин. — И я их понимаю. И я согласен.
Они спустились вниз и уселись в такси, выставка проводилась в культурном центре, на другом конце города, туда и отправились.
Лара разговаривала, рассказывала, как она понимает творчество, чем искусство отличается от неискусства и почему это интересно, и что неплохо бы купить пару хороших картин, на стенах есть явно пустые места, Зимин же думал об истребителях. О том, что можно покататься, всего за полмиллиона. Наверное, полет на «Су-27» очень похож на полет на драконе. То же самое, только быстрее. Подняться над облаками, увидеть солнце, оно там наверняка еще есть, что то он соскучился по солнцу. Говорят, если солнца долго не видеть, то начинаются проблемы с психикой. Галлюцинации всякие, голоса. А еще уши отгнивают. Говорят, что Набережную подтапливает, а в домах заводятся огромные пищащие слизни. Говорят, что люди пропадают, говорят, что мертвецы стали подниматься… Хотя нет, мертвецов он, кажется, сам выдумал. Хотя это, наверное, было бы не плохо — ну, восстание зомби. Это очень пошло бы всему окружающему состоянию, мерт–вецовая осень как раз.