Краткая История Тьмы
Шрифт:
— Ты письма прочитал? — перебила я. — Те, что я тебе вчера давала?
— Прочитал.
Дрюпин достал из кармана письма, вернул мне, почесал подбородок.
— Ну, что скажешь?
— Скажу… — он продолжал чесаться. — Скажу вот что. Это…
Он потрогал письма пальцем.
— Это, судя по всему, проект «Двина».
Дрюпин вытянул ноги.
— Насколько я понимаю, это именно он. Помнишь, у нас в подвале тоже были анаконды — их еще в аквариумах держали, а Сид их передушил?
— Помню.
— Волк рассказывал, что его на этих анакондах натаскивали — скорость восприятия форсировали. Но все равно она у него не доходила до эталона…
Я кивнула.
— Так вот, ходили слухи… — Дрюпин покачал головой. — То есть не слухи, а так, крупицы, оговорки…
— Не тяни, — потребовала я.
— Вроде бы раньше был некий проект «Двина», — сказал Дрюпин. — Такая же база, как наша, только где то совсем далеко. Чем занимались — непонятно, вроде бы как обычно, супероружием. Но наткнулись на странный побочный эффект…
— Какой?
Дрюпин пожал плечами.
— Что то связанное с пространством, точно не знаю. Ну а наш «Пчелиный Волк» — это, можно сказать, вторая серия. На «Двине» какие то неполадки возникли, перемудрили что то… Не знаю.
— А может, это и есть «Двина»? — спросила я.
— Что? — не понял Дрюпин.
— Я говорю, что, может, вот это… — я постучала в стену рукой. — Может, это и есть «Двина»?
— Как… — Дрюпин принялся думать.
Думал он интенсивно, краснел, вращал глазами, грыз ногти и вообще.
— Если это так, — сказал он через минуту. — Если это так, то нам очень крупно не повезло.
— Нам очень крупно не повезло уже давно, — напомнила я.
— Это да. Но сейчас я не об этом говорю. Понимаешь, если это проект «Двина», то тогда…
Дрюпин указал в потолок.
— Что тогда?
Дрюпин залез на стол, подтянул к себе стул, поставил стул на стол и дотянулся до вентиляционной решетки.
— Любая база подразумевает систему безопасности. Особенно база, на которой занимаются всякими… экспериментами. Тактический ядерный заряд, вакуумная подземная бомба. Тут, скорее всего…
Дрюпин дернул за решетку, решетка вывалилась легко, Дрюпин стал смотреть в трубу.
— Тут, скорее всего, твердая вода.
— То есть? — не поняла я.
Дрюпин поморщился.
— Дрянная штука, — он продолжал смотреть в потолок. — Очень дрянная. В случае опасности в коридоры сбрасывается вода, сразу из нескольких резервуаров. Вода смешана с особым агентом, он практически не влияет на вязкость. Когда вода заполнит объем, в нее выпускают некий катализатор.
Я уже догадывалась, что происходит после того, как в воду входит катализатор.
— Вода сворачивается в суспензию, которая через несколько минут переходит в твердь. И все умирают. Ну, или по старинке — жидкий бетон.
И все умирают.
— Жарко тут у тебя… — Дрюпин вытер лоб. — Жарища просто… неимоверная. У тебя температуры нет?
— Нет, — ответила я.
— Дай ка…
Дрюпин потянул ладонь к моему лбу, я треснула ему по руке.
— Нет у меня температуры!
— Как скажешь… Дрюпин насупился.
— Как скажешь. Может, и нет…
Он уставился на мое распухшее и раскореженное колено. Я перехватила взгляд и натянула на ногу плед.
— У тебя нога распухла ведь, — сказал он. — Тебе надо…
— Мне надо отоспаться, — отрезала я. — Вот и все, что мне надо.
— Покажи ногу!
— Отвали.
Но Дрюпин не отвалил, наоборот, быстро вцепился в плед и дернул его на себя. Я перехватить не успела.
Опухоль сползла от колена к ступне. Нога стала похожа на испорченную колбасу. Красная, гладкая. С прожилками. И уже начала темнеть. Гангрена. Приехали. Всегда мечтала.
— Дерьмо… — Дрюпин побледнел. — Красота. Что теперь делать?
Ночной трамвай
— Да не надо нам моркови, мы ее не едим…
— Как не едите? А салат с чесноком? Зима скоро, а у вас ни заготовок, ничего.
— Мы на зиму в Калининград хотим съездить, — сказала вдруг Лара. — Пожить там…
— Понятно, — мать громыхнула крышкой от ведра с морковью. — Понятно, все понятно, вы, значит, в путешествие отправляетесь. В теплые места…
Лара поняла, что про Калининград она зря сказала, и попыталась тут же исправить ситуацию.
— Мы ненадолго. И по делу. Виктору заказали книгу, очень интересная работа…
— А твоя работа где? — спросила мать. — Ты когда найдешь?
— Зимой обещали, — соврала Лара.
— Понятно. Зимой. Значит, зимой.
На лице у матери отразилось страдание.
— Мне хорошее место обещали, — соврала Лара. — А пока хотели отдохнуть…
— Ты же говорила работать?
— Ну да, работать… — Лара почувствовала, что запуталась. — Да какая разница?
— Никакой, — мать нервно пожала плечами. — Никакой разницы. Делайте что хотите, мне то что? Твоего то вчера показывали по телевизору.
Мать ехидно усмехнулась.
— Хорош, писатель. — Мать стала зачем то доставать кастрюлю из посудного ящика, кастрюля сопротивлялась, кухня наполнилась грохотом. — Хорош! Валяется в желтой пене, все его фотографируют, все смотрят, все культурные люди, а он на ногах не стоит! Тьфу!
Лара поняла, что спорить бесполезно, будет только хуже. Надо уходить. Брать припасы и влачиться домой через дождь. Мука.
— И что же сейчас поделывает этот мастер слова?
— Работает, — ответила Лара.