Краткий конспект истории английской литературы и литературы США
Шрифт:
Примером многолетнего верного и разнообразного служения писательскому делу, безусловно, является жизнь и творчество
Родившийся, как и Олдос Хаксли, в год смерти Р. Л. Стивенсона, он пришел в большую литературу в один год с появлением выдающихся произведений мировой беллетристики — «Прощай, оружие!» Хемингуэя, «Смерть героя» Олдингтона, «На Западном фронте без перемен» Ремарка, выступив с романом «Добрые товарищи» (1929).
Дж. Б. ПРИСТЛИ, возможно, как никто другой в XX веке, достоин быть названным носителем лучших традиций английской литературы: увлекательности, правдивости и щедрого интеллигентного юмора.
Молодость
Поразительно, что Пристли, как и они, добровольцем прошедший через военный ад, контуженный, отравленный газами, — словно оспаривая интонации хора писателей-скептиков, одновременно с ними создал объемистое произведение, исполненное оптимизма, веры в возможность преодоления пережитого на войне и в первое послевоенное десятилетие. Впрочем, тот же Э. М. Ремарк считал себя оптимистичным пессимистом. Его девиз — «независимость, терпимость и юмор». Подобно Ремарку, Пристли полагал, что «чувство юмора и дух терпимости — величайшие ценности в мире».
«Добрые товарищи» — книга, исполненная теплого гуманизма и сочного юмора.
Многие английские критики считают ее едва ли не высшим из достижений писателя и называют одним из наиболее популярных шедевров литературы XX века (на рубеже 70—80-х гг. популярности этого произведения способствовал снятый на его основе телевизионный сериал).
Случилось так, что в Советском Союзе эта книга не была опубликована. Объяснением может быть прежде всего время ее появления. Если в окружающем мире назрел серьезный экономический кризис, то и в нашей стране 1929-й был годом своего рода этапным, переломным. Начало коллективизации; борьба с «троцкистско-зиновьевской бандой», «правыми капитулянтами Рыковым и Бухариным»; вооруженный конфликт с Китаем... В литературе — ожесточенная борьба: Горький отказывает Платонову в поддержке по поводу публикации его повести «Чевенгур» и ратует за чистоту русского языка в литературе; сибирская группа литераторов ЛЕФовского толка нападает на Горького за его борьбу против вымещения искусства фактографией. Партийное руководство вступается за Горького... А. Фадеев рапортует Землячке о завершении романа «Последний из Удэгэ»... На сцене — «Клоп» Маяковского и запрещение Булгакова... В кино — поистине новаторские по киноязыку «Старое и новое» Эйзенштейна и «Арсенал» Довженко. Годом раньше опубликована «Звуковая заявка» Эйзенштейна, Александрова и Пудовкина, предвещавшая новую эру советского кино... [32]
32
Звук, собственно, уже пришел в кино: в США в 1927 вышел первый звуковой фильм «Певец джаза», в Германии в 1929-м — «Мелодии мира», а в Англии — «Шантаж» Альфреда Хичкока... Если же говорить о театре, то в Германии в этот год Брехтом создана «Трехгрошовая опера», а в Англии явлением стал Джон Гилгуд, впервые сыгравший Гамлета в театре «Олд Вик».
А роман начинающего английского литератора никак не вписывался в эту атмосферу, хотя представлял собою широкое, правдивое и с доброй человечностью написанное полотно провинциальной жизни. Герои романа — люди разного возраста, пола и социальной принадлежности — по воле судьбы и автора разом ощущают потребность «сделать что-нибудь глупое», потому что «ужасно — быть спокойным и рассудительным всю свою жизнь».
Они решаются вырваться из пут обыденности: сорокапятилетний плотник Джес Оукройд; тридцативосьмилетняя Элизабет Трэнт, всю жизнь ухаживавшая за престарелым отцом — отставным полковником и наконец осиротевшая; двадцатипятилетний выпускник Оксфорда — Айниго Джоллифант, прозябающий в провинциальной частной школе. Из разных частей Англии сходятся они в дешевом трактире, чтобы обрести новую жизнь среди артистов бродячего варьете.
Никто из них не помышлял об этом, даже Айниго, заполнявший досуг после одуряющей службы литературными упражнениями и дилетантской игрой на фортепиано. Собственно, причиной его увольнения и стала игра на плохоньком школьном рояле в компании подвыпивших коллег. Лишь в пути он неожиданно приблизился к тому, что стало его судьбой: когда случай свел его с Мортоном Митчемом, виртуозно играющим на банджо.
Оукройд, любивший футбол, пиво и свою дочь Лили, уехавшую после замужества в Канаду, тяготился домашним существованием: жена «уже давно не считала его ни другом, ни партнером, а лишь обузой, кем-то, кто приходит, чтобы нарушать домашний покой, и вечно требует еды и питья», а сын, служащий парикмахером, раздражает его беготней по танцулькам в компании ловеласа местного пошиба. На службе он конфликтует и с хозяевами, и с профсоюзным деятелем, «молодым фанатиком, бесконечно восхищающимся русскими методами». Чтобы бросить работу и дом, Оукройду нужен был лишь толчок. Случайная встреча с пьяным букмекером, который сунул Джесу деньги за то, что тот помог ему отыскать дом, а потом заявил в полицию, будто его ограбили, и стала поводом для осуществления давно назревшего бегства.
А мисс Трэнт по совету местного священника добродетельно, хоть и нехотя, отправилась осматривать знаменитые соборы и аббатства.
Такова завязка книги, развивающейся далее по схеме пикарескного (плутовского) романа с его романтикой больших дорог, случайными встречами с ворами, краснобаями-лжецами, мужьями, бегущими от жен в компании любовниц, и погонями жен за мужьями... Добавим, что, выказывая поразительную писательскую наблюдательность Пристли, повествование изобилует поистине живописными пейзажами, многообразием и точностью речевых характеристик персонажей и виртуозными пассажами блестящего юмора.
Все эти разные пути приводят героев, оставивших за плечами столь несхожие жизни, в манящий и таинственный мир, знакомый им дотоле лишь издали, отделенный от них, таких различных, волшебными огнями рампы. Этот мир уравнивает их всех, простых смертных, и полковничья дочь так же взволнована тем, что с ней разговаривает настоящий актер, как и простая модистка, приглашенная ею впоследствии для шитья концертных костюмов, или начинающий литератор, любительскую игру которого вдруг расхваливают профессионалы.
Что заставляет понятия не имеющую о шоу-бизнесе мисс Трэнт заявить о своей готовности финансировать бродячую труппу? Хамство хозяйки трактира, позволившей себе грубо потребовать с артистов платы по счетам и освобождения комнат. От хамства работодателей бежит и молодой учитель, потому и поступок мисс Трэнт вызывает бурю его восхищения.
Честный труженик, Оукройд не желает быть привлеченным к ответственности за грабеж, которого не совершал, и по той же причине как можно быстрей расстается со случайными попутчиками, угнавшими чужой автомобиль. Неожиданное приглашение в коллектив артистов застает его врасплох, но, приняв предложение стать рабочим сцены, осветителем, реквизитором и декоратором в одном лице, Джес относится к новой должности с ревностной добросовестностью. «Никогда в мечтах стать независимым мастеровым, не был он столь независимым и столь мастеровым, как теперь, — пишет автор. — Это была мечта, а не работа: нечто вроде хобби. Если он делал для этих людей самую малость, они радовались и бесконечно благодарили его, так что он не знал, куда деваться. Такое отношение было каким-то удивительным романом. Он не мог отделаться от мысли, что все эти странные люди театра — да что там, все южане, которых он теперь встречал, — чрезмерно похлопывали его по плечу и поднимали шум, когда он делал для них самую малость: это его разнеживало. И в то же время он вынужден был признать, что это было как бальзам для души и помогало работать с душой, принимаясь за что-нибудь новенькое. Подарок, а не работа!»
Все три главных персонажа романа — поистине благородны. Но Пристли далек от слащавости в их обрисовке, его ирония по отношению к этим образам уравновешивает авторское расположение к ним. Ирония, с которой описывает он актеров бродячей труппы, граничит с сарказмом. Но, в свой черед, теплая симпатия к «Добрым товарищам», как назвала своих подопечных мисс Трэнт, балансирует насмешки автора над посредственными способностями комедиантов, их капризностью, склонностью к хвастовству, профессиональной и сексуальной ревности...
Благородная «глупость» мисс Трэнт прибавляет жизненных сил окружающим ее людям, но, с другой стороны, их энергия наполняет ее неведомыми дотоле решительностью и сметливостью. Она еще делает ошибки, но признает их. И ее артисты проникаются к ней уважением, благодарностью и любовью, а совершая проступки, каются перед «боссом», как дети перед наставницей.
Мастерски описано преображение участников труппы во время работы. Профессионалы, в какой-то степени утратившие свежесть вдохновения, репетируют как бы машинально, лишь технически прогоняя привычный репертуар. Но вот Айниго показывает новым друзьям свой «шлягер» — и один за другим начинают импровизировать музыканты, и Джерри, солист, только что издававший звуки, которые «с трудом можно было назвать голосом», преображается и превосходит самого себя.