Край, куда не дойдёшь, не доедешь
Шрифт:
Гаспар все смотрел на Книжку с картинками, которую Элен сжимала в руках. Девочка довольно долго молчала, и он слышал только, как разбиваются волны о борта яхты.
— А если кто-нибудь заметит, что тебя нет в каюте...— с тревогой сказал Гаспар.
— Моя гувернантка храпит как паровоз, — ответила Элен. — Ясно ведь, что я не могу убежать с яхты в открытом море.
Г-н Драпер бережно хранил все, что когда-ли-бо принадлежало Элен. Но, чтобы не загромождать квартиру всяким старьем, он сложил ее вещи в углу чердака, заставленного
— Среди книг я и выискала вот эту, с картинками. Она была завернута в целлофан и перевязана золотым шнурком. Я взяла ее с собой в комнату. Села, положила книгу на колени и собралась открыть. И тут вспомнила, что она была у меня очень давно и что я смотрела ее в первый раз не в доме г-на Драпера.
У многих маленьких детей бывает привычка брать с собой в кровать какую-нибудь игрушку. Они непременно вспоминают о ней каждый вечер, и если, ложась спать, не держат ее в руках, то капризничают и не могут уснуть...
— Я вдруг увидела» — продолжала Элен, — кроватку, в которой я спала, когда мне $ыло лет пять. Я никогда не засыпала без этой книжки. Кроватка стояла у окна; утром я просыпалась и смотрела в это окно. Там был не город. Этот удивительный вид из окна я не забыла. И не переставала вспоминать его все время, пока жила у господина Драпера, особенно по вечерам, когда ложилась зпать. Только я решила, что сама все это выдумала, потому что местность за окном была какая-то странная.
Элен говорила тихо. Дойдя до этого места, она понизила голос до шепота и продолжала в самое ухо Гаспара:
— Очень странная. Дубы, березы, и тут же рядом пальмы. Зеленый лес и поляна. А подальше виднелось синее море. И вот, собравшись открыть книжку, я вдруг поняла, что все было взаправду.
— Не могло это быть взаправду, — прошептал Гаспар.
— Еще я вспомнила, что, когда мне принесли эту книжку, я была очень больна. Какие-то люди подходили к моей кроватке, но я не могу вспомнить, как они выглядели.
— Ты была больна, — сказал Гаспар. — Этот твой край привиделся тебе в бреду.
— Я сама не верила, что такое может быть, что я жила где-то, где есть дубы и березы, и пальмы, и море. И еще всякое я припоминала. Я видела ряд яблонь на черной-черной земле. Одна яблоня росла под самым окном. Раз ее так раскачало ветром, что ветка заглянула ко мне в комнату.
— И пальмы там были? — недоверчиво спросил Гаспар.
— Были. Когда я открыла книжку, не осталось сомнений в том, что это правда.
И Элен показала книжку Гаспару. Оба склонились над ней при слабом свете фонарика. По-прежнему слышался плеск волн. Сейчас, должно быть, часа два ночи, подумалось Гаспару.
Это была большая книжка с цветными картинками — такие покупают малышам. Текст набран крупными буквами: сказка братьев Гримм о великане и храбром портняжке. Картинки как картинки, ничего особенного. А между страницами были заложены засушенные веточки и листья, очень старые на вид. Элен показала Гаспару березовую сережку, лютик, длинный заостренный лист пальмы и маленькую водоросль.
— Этого не может быть, — прошептал Гаспар.
— Есть еще кое-что, — ответила Элен.
На титульном листе Гаспар увидел написанные от руки буквы — чуть корявые, полустершие-ся. “Мамочка Женни в дальнем краю”, — прочел он.
— Кто такая мамочка Женни? Если это моя мама, то почему же она покинула меня? Я пыталась припомнить ее лицо, но видела только пышные светлые волосы. Я не была уверена, но что-то во мне говорило: есть такой край, он мой, и называли его “дальний край”.
— Что же это за край? — спросил Гаспар. — Это не может быть ни в Бельгии, ни во Франции, ни в Африке...
— Я знаю, что искать его — глупость, — вздохнула Элен, — но ничего не могу с собой поделать.
— А ты не спрашивала у господина Драпера?
— Книгу я спрятала. Не сказала ему, что нашла ее. Когда я попыталась его расспросить, он только пожал плечами. Нет, он не знал, кто такая мамочка Женни. Так и сказал мне: не знаю. Я спросила его про дальний край. Он ответил: тебе это приснилось. И тогда я твердо решила, что убегу из дому.
— Но где ты собиралась искать, если ничего не знала?
— Сначала — в Бельгии. Посмотри, на следующей странице те же слова написаны по-фламандски.
— Это ни о чем не говорит, — возразил Гаспар. — Женни — не фламандское имя.
— Ни о чем не говорит, — согласилась Элен. — Но начать-то можно было и с Бельгии. Я убежала. В первую очередь я подумала о море и прошла все побережье от Остенде до Мало-ле-Бен. Меня поймали на границе. Когда я убежала во второй раз, то решила поискать в лесах. В Ломенваль я попала случайно.
—- У моря нет березовых и дубовых рощ, а в лесах... Ну, может быть, Маас показался тебе похожим на море. Но пальм ты там все равно не найдешь.
— Там были пальмы и море, правда! Сколько раз я проклинала и это море, и эти пальмы, потому что сама бы ни за что в такое не поверила, но они там были.
Гаспар не мог видеть в потемках лица Элен, но он знал, что в глазах ее вновь вспыхнуло знакомое ему непокорное пламя. Девочка зажгла фонарик и снова открыла книжку. Наверху одной из страниц были написаны еще два слова: “Ты придешь”. Гаспар шепотом прочел их по складам. “Ты придешь”, — эхом повторила за ним Элен.
– Не знаю почему, но мне кажется, что этот край очень бедный и мои родители — бедняки, — продолжала Элен. — Я оттуда, и я хочу жить там с мамочкой Женни.
Гаспар пытался представить себе места, которые так хотела найти Элен. Яблони, черная земля... Может быть, надо искать край, где есть чернозем? Элен заговорила снова: