Край, куда не дойдёшь, не доедешь
Шрифт:
Элен жестом пригласила Гаспара сесть на стул у ее кровати. В присутствии г-на Драпера оба не знали, что сказать.
— Мне так жаль, что тебя обижали, — заговорила наконец Элен. — Но я ничего не могла сделать.
— Мне тоже очень жаль, — вмешался г-н Драпер. — Мы ведь не знали, кто такой Гаспар. А капитан и господин Обираль требовали наказать его со всей строгостью.
— Да я сам виноват, — сказал Гаспар.
— Обратный путь будет куда приятнее, — заключила Элен.
В общем, они обменивались малозначащими фразами. Вскоре г-н Драпер вышел из комнаты, чтобы повидаться
— Через несколько дней мне можно будет покинуть этот дом, и мы вернемся на яхте в Антверпен. Обираль — дурак, он решил доказать твою вину и передал все, что ты сказал. Я верю тебе, и даже г-н Драпер понял, что я не смогу жить без надежды когда-нибудь увидеть свой край.
— Ты увидишь его, — твердо сказал Гаспар.
— Повтори еще раз, что увижу.
— Я в этом уверен.
Он поднял глаза на пальму за окном.
— Это совсем не то, что в краю мамочки Жен-ни, — сказала Элен. — Здесь нет берез, и яблонь, и черной земли.
— Я все думаю, что же это за черная земля, — задумчиво произнес Гаспар.
Они строили всевозможные планы до тех пор, пока не вернулся г-н Драпер вместе с врачом. Гаспар попрощался с Элен и вышел в прихожую. Он ждал г-на Драпера; тот пришел полчаса спустя.
— Мы отплываем через три дня, — сказал г-н Драпер Гаспару. — Доктор говорит, что опасности больше нет. Его коллега будет сопровождать нас до Антверпена. Для меня это расход небольшой. Что касается тебя, я дам телеграмму в Ломенваль, чтобы успокоить твою тетю. А как только прибудем в Антверпен, отправлю тебя к ней. Есть у меня одна мысль...
Г-н Драпер с минуту подумал и продолжал:
— Мой секретарь — сторонник суровых мер. Согласен, в некоторых случаях без них не обойтись. Если, скажем, ты снова станешь помогать Элен бежать, не жди от меня пощады. Вас поймают, и я добьюсь, чтобы тeбя поместили в исправительную колонию.
Он снова помолчал.
— Вот что я думаю. Ты вернешься в Ломенваль, но перед отъездом поклянешься Элен, что будешь искать ее семью и ее край. Чем ты, собственно, рискуешь? Этого края не существует, да и семьи ее давно нет на свете. Нет ничего, что могло бы указать тебе путь. Но ты обещай ей, поклянись. Я буду время от времени приглашать тебя к нам на пару дней, и ты говори ей, что уже ищешь, но найти ничего невозможно. В сущности, это ведь чистая правда. И ты, и я сделаем доброе дело: главное — чтобы Элен выбросила из головы свои безумные фантазии, не так ли? Уверенность, что ты помогаешь ей, позволит Элен спокойно сидеть дома, тем более что она не совсем еще оправилась от болезни. Мало-помалу все это у нее пройдет.
Что оставалось делать Гаспару? Он пообещал выполнить все в точности. Сейчас это и вправду казалось ему добрым делом: он убережет Элен от опрометчивых поступков и не даст ей сломать себе жизнь. Но в глубине души ему было совестно, хотя он сам не смог бы объяснить, отчего.
Все шло так, как и задумал г-н Драпер. Через три дня Элен перевезли на яхту. Гаспару отвели маленькую каюту под верхней палубой. Мальчик по-прежнему помогал мэтру Седаню на камбузе — нельзя же было допустить, чтобы он счел себя ровней пассажирам яхты, — но работы ему теперь задавали меньше и разрешали каждый день навещать Элен — правда, всего на несколько минут.
Элен лежала в своей каюте. Она была еще очень слаба, но глаза ее снова горели прежним огнем. Гувернантка безотлучно сидела подле нее и, когда Гаспар приходил поговорить с девочкой, внимательно вслушивалась в каждое сказанное слово.
— Врач говорит, что мне повредят долгие посещения, — жаловалась Элен. — Это неправда. Почему мы можем увидеться только на пять минут?
— Ничего не поделаешь, так надо, — отвечал Гаспар.
Элен смотрела на него недоверчиво.
— По-моему, ты изменился, — вздыхала она. — Говоришь со мной уже не так, как прежде. Ты больше не веришь, что я найду свой край?
— Верю. Ты непременно найдешь его, — говорил Гаспар.
Девочка задумчиво всматривалась в его лицо.
— Ну конечно, я втянула тебя в авантюру, и теперь ты об этом жалеешь. Думаешь, что я все выдумала, что, может быть, ничего того, о чем я говорила, и нет на свете — ни моей семьи, ни моего края.
— Я верю, что ты говорила правду, — отвечал Гаспар.
С терпеливой и грустной покорностью больных Элен накручивала на пальцы тонкую серебряную цепочку, что носила на запястье. Это был тот самый браслет, который г-н Драпер нашел в узелке, полученном от старой крестьянки из Стонна.
— Господин Драпер рассказал мне, как он тебя удочерил, — вспомнил Гаспар.
— Он и мне об этом рассказывал, — ответила Элен. — Я знаю, что это браслет мамочки Женни. Кто мне докажет, что мамочка Женни умерла?
— Никто не докажет, — согласился Гаспар.
В другой раз Элен решительно заявила Гаспару, что будет искать и дальше во что бы то ни стало:
— Мне ничего на свете не надо, только бы найти мамочку Женни.
Стоило Элен понизить голос, чтобы не услышала гувернантка, та тотчас просила Гаспара уйти под предлогом, что больная устала.
— Что же мы можем сделать? — спросил Гаспар на другой день.
— Можем найти сперва этот край, — ответила Элен. — Конечно, кажется, что такого не бывает, но он же есть — значит, мы его непременно найдем.
— Мир такой большой... — пробормотал Гаспар.
— Что ты можешь об этом знать? Почему хочешь теперь разубедить меня?
— Я сделаю все, что ты скажешь, — успокоил ее Гаспар, — только что я могу?
Он избегал говорить о будущих поисках и давать Элен лживые обещания, хотя именно об этом просил его г-н Драпер. В самом деле, что он мог сделать для Элен? Ничего.
Между тем яхта плыла своим путем. Свободного времени у Гаспара теперь было достаточно, и он подолгу смотрел на море. Удивительно, как оно то и дело менялось. Сначала вода была синей, глубокой и тихой. Потом появилась зыбь, волны, синий цвет мало-помалу разбавился зеленым. Яхта вошла в Ла-Манш.
Элен разрешили встать с постели и выйти на палубу. Там они поговорили с Гаспаром в последний раз: плавание подходило к концу. Они стояли, облокотясь на перила, и смотрели на приближающиеся берега Англии. Элен сказала Гаспару: