Край, куда не дойдёшь, не доедешь
Шрифт:
— Это он, — прошептал Гаспар. — У него голос как у девчонки.
Друзья решили, что мальчик заперт в каюте. Но должны же его иногда выпускать на палубу — очевидно, он выходил в те часы, когда они были на концертах.
— Гаспар, тебе же не нужно всегда ходить на концерты вместе с нами. Ты все равно неспособен к музыке. Оставайся у дамбы на весь день.
И в конце недели Гаспар решил вести наблюдение с утра до вечера. Он взял с собой хлеб и бутылку пива и залег в укромном месте у тропинки, которая тянулась вдоль дамбы.
Яхта была небольшая. Однако выглядела она очень красиво: над верхней палубой возвышалась изящная надстройка с довольно
Жак Обираль с капитаном пробыли на яхте почти весь день. Часа в четыре Гаспар увидел своего друга — он появился откуда-то снизу. Рядом с ним шла довольно молодая женщина и что-то ласково говорила ему. Они поднялись по трапу на верхнюю палубу и облокотились на перила как раз напротив того места, где лежал в траве за дамбой Гаспар.
— Ну почему вы так упрямитесь? — говорила женщина. — Господин Драпер хочет вам только добра. Он обеспечит вам жизнь, которой многие позавидовали бы.
— Вы правы, я знаю, — кивнул мальчик. — Но я ничего не могу с собой поделать.
— Не будь вы так упрямы, вас не держали бы весь день взаперти в кают-компании. Ну ладно, вас ждет интересное путешествие, а там вы сможете делать все, что вам вздумается.
— Вы правы, — повторил мальчик.
Казалось, он оставил мысль о бегстве. Да и как он мог теперь убежать? Гаспар, охваченный непреодолимым любопытством, которое с самого начала пробудила в нем тайна юного Драпера, подполз к краю дамбы и высунулся из высокой травы, забыв о том, что его могут увидеть. Расстояние между ним и теми, за кем он наблюдал, было невелико: судно стояло на якоре на глубоком месте совсем близко от берега. Драпер и сопровождавшая его женщина молчали. Мальчик смотрел на темную воду, которая тихонько плескалась о борта яхты. Вдруг он поднял голову, и глаза его встретились с глазами Гаспара. Тот и подумать не мог, что его друг обратит внимание на маленького оборванца, притаившегося на берегу. Однако юный Драпер внимательно смотрел на него, и в его неласковых глазах сверкнул прежний строптивый огонек. Он повернулся к женщине:
— Вот увидите, я скоро опять убегу, и вы не поймаете меня, как в Ломенвале!
Он произнес эти слова с жаром, и его ломкий голос зазвенел от ярости. Его светлые волосы, теперь аккуратно причесанные, казалось, излучали свет; этот свет слепил глаза Гаспара и проникал ему в самое сердце. Едва договорив, мальчик резко повернулся и скрылся за высокой трубой яхты. Женщина бросилась следом, но он тотчас выскочил с другой стороны и, прежде чем спуститься по трапу, сделал Гаспару знак. Женщина бежала за ним, точно боялась, как бы он не спрыгнул в воду.
Гаспар ждал до сумерек. Больше ничего особенного не произошло. Жак Обираль и капитан до вечера оставались где-то внизу, вероятно в кури-тельной, и покинули яхту около шести часов. Гаспар ушел, только когда совсем стемнело. Он вернулся к Никласу и его сыновьям, которые приберегли для него ломтик колбасы, хлеб и пиво; они дали Гаспару поесть и только потом спросили, что дала его слежка.
— Я видел его издали, — рассказывал Гаспар. — Он по-прежнему хочет убежать, но его стерегут, а завтра или послезавтра яхта уйдет в море, и я больше никогда не увижу моего друга.
От волнения он едва мог говорить.
— Не отчаивайся, сынок, — сказал ему Никлас.
— Мы сядем в байдарку и поплывем к яхте, — выпалил Жером.
— Ты-то ни за что не отважишься, — фыркнул Людовик.
— Ну-ну, без глупостей, — нахмурился Никлас.
— Ничего нельзя сделать, — всхлипнул Гаспар.
— Вот, вечно так: ничего нельзя сделать, ничего нельзя сделать! — злобно крикнул Людовик.
— Я бы рад вам помочь, — вздохнул Никлас, — да только к чему все это?
Этот много повидавший человек редко противился желаниям своих чад, хотя всегда на словах и на деле учил их благоразумию. В сыновьях была вся его жизнь, и ничего другого он, казалось, уже не ждал в этом мире. Гаспару еще не раз предстояло подивиться своеобразию его характера.
На следующий вечер, когда стемнело, мальчики сели в плоскодонку и заработали веслами, направляясь к яхте. Никлас не сказал ни слова. Он голько спустил с катера большею шлюпку и на почтительном расстоянии последовал за утлым суденышком. В темноте он видел свет фонаря, который мальчики взяли с собой. Он-то думал, что они просто покружат вокруг яхты в надежде заговорить с юным Драпером, если тому вздумается выглянуть в иллюминатор. Вряд ли из этой затеи могло что-нибудь выйти. Никлас лишь хотел быть поблизости — на тот случай, если байдарка пойдет ко дну, что представлялось ему вполне вероятным. Он не учел одного — способности Гаспара попадать в самые немыслимые переделки.
Мальчики благополучно доплыли до яхты. Фонарь погасили. Жером дрожал всем телом, но как мог скрывал свой страх. Людовик стискивал зубы, силясь совладать с закипавшим в нем бешенством. Гаспар был счастлив оттого, что его друг так близко, и не задумывался о том, что будет дальше.
— Обойдем яхту кругом, — сказал Жером. — Будем останавливаться у каждого иллюминатора.
Стараясь грести бесшумно, они продвигались вдоль борта. Иллюминаторы были закрыты, что делается внутри — не видно. Заглянув во все, мальчики чуть подали лодку назад и увидели, что над верхней палубой светятся три окошка. Может быть, это и была каюта юного Драпера?
— Надо забраться туда, — прошептал Жером с отчаянием в голосе. — Одно окно открыто.
— Как ты заберешься? — рявкнул Людовик.
— У меня есть веревка, — выдохнул Жером еще тише.
— Давай, — кивнул Людовик.
— Я боюсь, — всхлипнул Жером.
— Ну вот, приплыли, — пробурчал Людовик.
Течение между тем прибило байдарку к самому борту яхты.
— Дайте мне веревку, зашептал Гаспар, — а сами постарайтесь уцепиться за что-нибудь.
Людовик и Жером исхитрились ухватиться за закраину иллюминатора и держались, пока Гаспар, помогая себе веслом, забрасывал веревку на стойку перил. Это заняло больше четверти часа. Раз за разом веревка срывалась и соскальзывала вниз. Наконец Гаспару удалось накинуть ее; он сделал скользящий узел и затянул петлю вокруг стойки.