Край обетованный

Мураками Харуки

Подозрения, что в токийском метро поработали «аумовцы», появились, когда я своими глазами увидел машину, вроде бы для распыления зарина. Это было в апреле, если не ошибаюсь. До рейда полиции или после – точно не помню. По-моему, после.

Где вы ее видели?

В «Сэйрю сёдзя». Здоровый грузовик с трубой. Я был в шоке – если бы полиция до него добралась, нам всем мало бы не показалось. Хорошо наверху вовремя спохватились и приказали демонтировать этот агрегат. Взялись вдесятером и разобрали его на части.

После полицейского рейда делать в «Сэйрю сёдзя» стало нечего, и все пятьдесят человек, которые там находились, уехали в Токио распространять листовки. Я же перебрался в Сатиам № 5, где устроили переплетную мастерскую. Помогал там и заодно под контролем Тацуко Мураока 81

рисовал комиксы, карикатуры на полицию, арестовывающую людей. Как раз в это время зарезали Мураи. Я был поражен, услышав эту новость, но в то же время мне как-то стало легче. Очень трудно передать мои ощущения. Как сказать?.. Мне показалось, что «Аум» пришел конец. Вообще это непередаваемо. Я впал в какой-то ступор. Думал: «Все! С меня хватит», хотя толком не понимал своего состояния. Но порвать тогда с «Аум» духу не хватило – мне казалось, лучше попытаться просто раствориться в пространстве. И потом у меня были свои представления о собственном достоинстве – я считал, что человеку, ставшему «мастером», сбежать не позволяет гордость. Короче, все перепуталось, но все-таки желание соскочить с поезда я в себе подавил.

81

Член руководства «Аум Синрикё». После ареста Асахары и других наиболее одиозных вождей «Аум» одно время исполняла обязанности главы секты. Выступила с рядом заявлений, в которых содержались извинения за совершенные сектантами преступления.

Уважения к Сёко Асахаре у меня порядком поубавилось. Что ни говори, у него один прокол следовал за другим. Предсказания его не сбывались.

Ни те, что он сделал на Исигакидзиме 82 , ни в отношении кометы Остина 83 . Самана уже в открытую говорили, что «у Учителя большие проблемы с провидческим даром».

Мураи лишь тупо выполнял, что бы ему ни говорили сверху, отвечая на любой приказ почтительным «будет исполнено». Глядя на это, я все глубже погружался в сомнения. Пошел ропот и среди людей, стоявших в нашей иерархии ниже меня. Я уже с трудом выносил окружавшую нас атмосферу корысти и расчета, но никак не мог набраться смелости, чтобы уйти.

82

В апреле 1990 г. Асахара собрал около 1000 своих сторонников на о. Исигакидзима (архипелаг Окинава) на «выездной семинар», где выступил с апокалиптическим прогнозом скорой гибели Японии.

83

В январе 1995 г., выступая в программе Токийского радио, Асахара предсказал скорое столкновение Земли с кометой Остина.

Я был шестеренкой в механизме и не представлял, чем буду заниматься, если все-таки решусь спрыгнуть с корабля. И только после смерти Мураи почувствовал, что могу вернуться к прежнему.

Мураи играл большую роль в моей жизни. Если подумать, с ним были связаны все мои перемещения. Это касается и типографии, и группы анимации. Оборудование, другие технические вопросы тоже имели к нему прямое отношение. Для меня он был символом «Аум» – следующим после Асахары. Тем не менее, узнав о его смерти, я не только не расстроился, а даже вздохнул с облегчением: «Уф-ф! Теперь-то я свободен». Нельзя, конечно, так говорить…

Но обрести свободу я не успел – меня арестовали. Кто-то мне сказал, что Икуо Хаяси и Масами Цутия 84 дали показания, во всем признались и теперь надо ждать арестов среди тех, кто был приписан к Министерству науки и техники. «Ну, тогда и меня возьмут», – пошутил я, не подозревая, что ордер уже выписан. Мое имя появилось в газетах: «Разыскивается за убийство и покушение на убийство». Это было 20 мая 1995 года. Естественно, я никого не убивал, но за то, что мне предъявляли, полагалась либо смертная казнь, либо пожизненное заключение. Я был в шоке.

84

Икуо Хаяси – член высшего руководства «Аум Синрикё», главный врач секты. За участие в отравлении пассажиров токийского

метро зарином приговорен к пожизненному заключению. Масами Цутия – один из руководителей «Аум Синрикё», участвовавший в изготовлении зарина. Приговорен судом к смертной казни.

Что мне оставалось делать? Пуститься в бега? Бесполезно. Сверху поступил совет сдаться полиции. Я так и сделал – явился в полицейское управление префектуры Яманаси. Сначала я молчал. Три дня твердил, что отказываюсь отвечать. Но не мог же я молчать бесконечно. И хотя «Аум» грозила мне вечными муками, если я не удержу язык за зубами, веры в эти угрозы у меня уже не было. Я решил: бог с ними, с муками, и выложил следователю все подчистую.

Следователь начал давить на меня, настаивая, чтобы я признал, будто мне было известно, что в Сатиаме № 7 производили зарин. Я отказывался наотрез: «Чего не знаю, того не знаю», – но в итоге психологически сломался и подписал признание. Потом, правда, я рассказал об этом прокурору.

В конечном счете с меня сняли обвинения и выпустили на свободу. Решающую роль сыграло то, что я не присутствовал на совещании в Сатиаме № 2, когда шла речь о производстве зарина. Это меня и спасло. Хотя от полиции мне здорово досталось. Следователь запугивал меня, представляя дело так, что я был одним из тех, кто распылил зарин в подземке. В общем, я попал! В участке со мной не церемонились, хотя рук особо не распускали. Это продолжалось изо дня в день – не мудрено, что сердце стало пошаливать. По три допроса каждый день, по нескольку часов. В полиции меня продержали двадцать три дня, выжали как лимон.

Выйдя на волю, я вернулся в Саппоро. Примерно с месяц пролежал в больнице – возникли проблемы с нервами. Вдруг стало трудно дышать, я весь как-то обмяк. В голове плыл туман, было ощущение, что дыхание вообще останавливается. Врачи долго меня проверяли и пришли к выводу, что это нервный срыв.

А если бы Myрай вызвал вас и приказал распылить зарин?

Конечно, я бы засомневался. Все-таки я думаю не совсем так, как Тору Тоёда 85 и ему подобные. Даже когда сам Асахара что-то приказывал, я не делал, если не был уверен в себе. Я не из тех, кто тупо выполняет любые приказы. Хотя, естественно, окружающая атмосфера очень влияла. Попробуешь увильнуть – даром не пройдет, неизвестно, чем дело кончится, убить могут… Вот какие мысли крутились в голове. Хотя, думаю, даже те, кто в этом деле участвовал, и то колебались. Одно – отбиваться от полиции или сил самообороны, и совсем другое – убийство совершенно незнакомых людей.

85

Боевик «Аум Синрикё». Принимал непосредственное участие в исполнении теракта в токийской подземке, за что получил смертный приговор.

Впрочем, шансов, что меня выберут для такого дела, почти не было. Я не входил в элиту Министерства науки и техники, в «мозговой трест», а числился в группе «субподрядчиков». В ней были люди, занятые на каких-нибудь объектах. К примеру, сварщики. А такие, как Тоёда, любимчики Асахары – это «мозговой трест». Всего в Министерстве числилось около тридцати «мастеров», я относился к низшему звену. А в операции с зарином участвовали вышестоящие.

И все же, услышав некоторые имена, я охнул: «Не может быть!» Я бы не удивился, будь это парни из боевой группы, но в том-то и дело, что в токийском метро в основном действовали те, кто к ней не принадлежал. Асахара остановил свой выбор на тех, в ком был уверен: «Эти сделают все как надо». Действительно, в таких людях можно не сомневаться. Всегда исполнят, что им прикажут. Мураи тоже был из их числа. Такие никогда слова против не скажут, не сбегут. Все возьмут на себя. Великие люди! Разве обыкновенный человек продержался бы столько, сколько они – три-четыре года?! Нет, конечно. Сломался бы наверняка.

В этом ряду выделялся лишь Ясуо Хаяси. Он как раз относился к «субподрядчикам», а не к элите. К Министерству науки и техники прямого отношения не имел – выдвинулся из Департамента строительства и уже давно ходил в «мастерах». Как-то он сказал Тоёде: «Будет смена личного состава – меня сразу из Министерства выпрут». Может, он и комплексовал, глядя на других членов команды. Он простой электрик, а они супер-элита – спецы, разбирающиеся в сверхпроводниках, элементарных частицах и прочих мудреных вещах.