Край Основания (Кризис Основания)

Азимов Айзек

УНИВЕРСИТЕТ

Пилорат сморщил нос, когда они с Тревизом вернулись на «Далекую Звезду».

Тревиз пожал плечами.

— Человеческое тело — мощный источник запахов. Обменник не может сработать мгновенно, а искусственные запахи лишь смешиваются, но не заглушают прежний.

— И я полагаю, что нет двух кораблей с одинаковым запахом, если в них были какое-то время разные люди.

— Правильно, на втором часу пребывания на планете вы ощущали запахи Сейшел?

— Нет, — признался Пилорат.

— Так вот, вы перестанете чувствовать через некоторое время и этот. В сущности,

если достаточно долго находишься на корабле, то радуешься запаху, которым он вас встречает. Как бы возвращаешься домой. И поэтому, когда вы начнете бродить по Галактике, то узнаете, что невежественно говорить о запахе обитателям любого корабля или планеты. Между нами, конечно, это можно.

— Как ни странно, Голан, я воспринимаю «Далекую Звезду» как дом. По крайней мере, она сделана Основанием. — Пилорат улыбнулся. — Знаете, я никогда не ощущал в себе патриотизма. Считал человечество своей нацией, но, должен признаться, покинув Основание, я чувствую как сердце мое наполняется любовью к нему.

Тревиз готовил себе постель.

— Знаете, а мы не так уж далеко от Основания. Сейшел-Союз почти окружен территорией Федерации. Здесь у нас посол и огромное представительство, начиная с консула. На словах сейшельцы оппозиционны нам, но весьма осторожны в действиях, которые могут нам не понравиться. Давайте спать, Янов. Сегодня мы ничего не узнали. Завтра постараемся добиться большего.

Слышимость между двумя каютами была превосходной, и когда корабль погрузился в темноту, Пилорат, вертящийся в постели без сна, в конце концов, негромко окликнул:

— Голан?

— Да?

— Вы не спите?

— Пока вы говорите — нет.

— Мы кое-что, все-таки, получили сегодня. Ваш друг Кампер...

— Бывший друг, — проворчал Тревиз.

— Каков бы ни был его статус, он поведал о Земле кое-что, чего я раньше не встречал в своих исследованиях. Радиоактивность!

Тревиз приподнялся на локте.

— Видите ли, Янов, если Земля действительно мертва, это не означает, что мы вернемся домой. Я все еще хочу найти Гею.

Пилорат фыркнул.

— Конечно, мои дорогой! Я тоже. И я не верю, что Земля мертва. Кампер мог считать это правдой, но едва ли в Галактике найдется сектор, где не говорили бы, что человечество появилось на местной планете. И почти везде называют ее Землей или эквивалентным именем.

В антропологии мы называем это «глобоцентризм». У людей есть тенденция хвалиться, что они лучше соседей, что их культура древнее и выше, чем на других планетах, что все хорошее в других мирах заимствовано у них, а плохое искажено и испорчено при заимствовании, либо изобретено где-то в другом месте. Тенденция уравнивать превосходство в качестве с превосходством в продолжительности. Если они не могут разумно подтвердить, что их планета была Землей или ее эквивалентом — с началом человеческого рода — то из кожи лезут вон, чтобы поместить Землю в свой сектор, даже если не могут указать на нее точно.

— И вы находите, — сказал Тревиз, — что Кампер следовал общей привычке, когда заявил, что Земля находится в Сириус-Секторе? Сириус-Сектор имеет древнюю историю, все миры там хорошо известны, все можно проверить, даже не приезжая туда.

Пилорат хихикнул.

— Даже если вы докажете, что в Сириус-Секторе нет мира, который мог бы быть Землей, это не поможет. Вы недооцениваете

глубины, в которых мистицизм может похоронить реальность, Голан. В Галактике не меньше полудюжины секторов, где респектабельные ученые повторяют торжественно и без тени улыбки местные легенды о том, что Земля — или планета, которую они решили так называть, — находится в гиперпространстве, и обнаружить ее можно разве лишь случайно. — А они не говорят, что кто-нибудь когда-нибудь уже находил ее?

— Опять же легенды и патриотическая вера в них, несмотря на то, что эти легенды абсолютно не правдоподобны, и в них не верит никто, кроме того мира, который их выдумал.

— Тогда, Янов, и мы не поверим. Давай-ка выйдем в наше личное гиперпространство сна.

— Но, Голан, меня интересует это дело с радиоактивностью Земли. Мне кажется, здесь есть следы истины — или намек на истину.

— Что значит — намек?

— Видите ли, радиоактивный мир — это такой мир, где жесткое излучение должно иметь более высокую концентрацию, чем обычно. Коэффициент мутации должен быть выше, эволюция происходит быстрее и более разнообразно. Я говорил вам, если помните, что одна из точек, на которой сходятся почти все легенды — это то, что жизнь на Земле была невероятно разнообразна: миллионы всевозможных видов жизни — взрывное развитие. Такое разнообразие могло создать разум на Земле, а затем и выплеснуть за ее пределы, в Галактику.

Если Земля была по каким-то причинам радиоактивна — более радиоактивна, чем остальные планеты — это бы разъяснило многое о Земле, о ее уникальности.

Тревиз, помолчав, возразил:

— Во-первых, у нас нет основания верить Камперу. Он мог солгать, чтобы убедить нас уехать отсюда и отправить с дурацкими поисками на Сириус. Я убежден, что именно это он и сделал. Вы, кажется, забыли — он уверял нас, что Земля мертва!

— Но ведь изначально радиоактивность там не была чрезмерно велика.

Жизнь на Земле развилась, а поддерживать уже возникшую жизнь легче, чем создать ее. Если допустить, что жизнь на Земле развилась и поддерживалась, значит, уровень радиоактивности не мог быть несовместим с жизнью и с течением времени мог только понижаться. Нет ничего, что могло бы поднять уровень.

— Атомные взрывы? — предположил Тревиз.

— При чем тут они?

— Я хочу сказать, вдруг на Земле были атомные взрывы?

— На поверхности Земли? Не может быть. В истории Галактики нет ни одной записи, чтобы какое-то общество воспользовалось атомными взрывами как оружием. Мы не выжили бы. Во время трегелинского восстания, когда обе стороны были ослаблены голодом и отчаянием, Джиндиппур Корат намекнул на радиоактивный взрыв...

— ... и его повесили матросы его же собственного флота. Я знаю галактическую историю. Но я имел в виду несчастный случай.

— Нет данных о несчастных случаях, способных значительно поднять интенсивность излучения планеты. — Пилорат вздохнул. — Я полагаю, стоит отправиться в Сириус-Сектор и покопаться там.

— Когда-нибудь, возможно, отправимся, но не сейчас.

— Да, да. Я умолкаю.

Он замолчал, и Тревиз с час лежал в темноте, обдумывая, не привлек ли он к себе слишком много внимания, и не разумнее ли улететь в Сириус-Сектор, а затем снова вернуться на Гею, после того, как внимание — любое внимание — будет от них отвлечено.