Край Основания (Кризис Основания)
Шрифт:
— Он может существовать где угодно и тоже как тайна. Наши консерваторы уверены, что только Сейшел был колонизирован с Земли, а все остальные планеты Галактики были основаны переселенцами с Сейшел. Но это, конечно, вздор.
— Эти второстепенные загадки могли сложиться со временем, — сказал Пилорат. — Теперь, когда у меня есть отправная точка, я могу найти подобную же информацию на других планетах. Ценно, что я теперь знаю, о чем спрашивать, а хороший вопрос, конечно, является ключом, с помощью которого можно получить бесконечное множество ответов. Какая удача, что я...
— Да, Янов, —
— Никаких деталей, только суть. Человек и гуманоидный компьютер, по-видимому, не могут ужиться вместе. Миры с роботами погибли. Они не были жизнеспособны.
— А Земля?
— Люди покинули ее и рассеялись здесь и предположительно — хотя консерваторы не согласны — также и в других мирах Галактики.
— Но ведь не все же человечество оставило Землю? Планета не была опустошена?
— Может, и нет. Не знаю...
— Она была радиоактивна? — резко спросил Тревиз.
Квинтезетц ошеломленно посмотрел на него.
— Радиоактивна? Не знаю... Я никогда об этом не слышал.
Тревиз задумался, после некоторой паузы он сказал:
— С. К., уже поздно, мы отняли у вас достаточно много времени.
Пилорат сделал движение, как бы собираясь протестовать, но рука Тревиза крепко сжала его колено, и растерявшийся Пилорат затих.
— Рад был оказаться полезным вам, — сказал Квинтезетц.
— Вы были очень любезны, и если мы можем дать вам что-нибудь в обмен — скажите.
Квинтезетц вежливо хохотнул.
— Если добрейший Я. П. воздержится от упоминаний моего имени, когда будет писать что-нибудь о нашей тайне, это будет для меня достаточным вознаграждением.
Пилорат сказал с воодушевлением:
— Вы могли бы получить известность, которой достойны, и, вероятно, были бы больше оценены, если бы согласились посетить Терминус и, может быть, остаться на некоторое время как приезжий ученый в нашем университете. Мы могли бы устроить это. Пусть Сейшел не любит Основание, но он не сможет ответить отказом на прямую просьбу разрешить вам приехать на коллоквиум по некоторым аспектам древней истории.
Квинтезетц приподнялся в кресле.
— И вы можете устроить это?
— Ну, — сказал Тревиз, — я не думал об этом, но Я. П. совершенно драв. Это, вероятно, возможно — если он возьмется. И, конечно, чем больше вы поможете нам, тем активнее мы возьмемся за это.
Квинтезец помолчал, потом, нахмурившись, спросил:
— Что вы имеете в виду, сэр?
— Вам остается только рассказать нам о Гее, С. К., — сказал Тревиз.
Радость сползла с лица Квинтезетца.
Квинтезец смотрел на свой стол. Его рука рассеянно перебирала короткие, туго завитые волосы. Потом он взглянул на Тревиза и крепко сжал губы, словно решил не говорить ни слова. Тревиз ждал, подняв брови. Наконец, Квинтезетц сказал полузадушенно:
— Пожалуй, и в самом деле поздно. Совсем смутно...
Он все время говорил на правильном Галактическом, но теперь как бы утратил свое классическое образование.
— Смутно, С. К.?
— Ну... сумрачно, темно, почти ночь.
Тревиз кивнул.
— Да, да. Я ужасно проголодался.
Квинтезетц тяжело поднялся. Он был выше своих гостей, но из-за тучности не выглядел сильным. Он казался утомленным.
— Я совсем забыл о законах гостеприимства, — извинился он. — Вы — гости, и вам не годится угощать меня. Пойдемте ко мне домой. Я живу на территории университета, это недалеко отсюда, и, если вы желаете продолжить разговор, дома я смогу держаться свободнее чем здесь. Очень сожалею, — ему было явно неловко, — что могу предложить вам лишь очень немногое. Мы с женой вегетарианцы, и если вы предпочитаете мясную пищу, я могу только выразить сожаления и принести извинения.
Тревиз сказал:
— Я. П. и я вполне согласны один раз ограничить нашу плотоядную породу. Наша беседа полностью компенсирует эту жертву, я надеюсь.
— Я обещаю вам интересную еду, помимо беседы, — сказал Квинтезетц, — если вам не очень нравятся наши сейшельские пряности. Мы с женой редко употребляем их.
— Я согласен на любые экзотические вещи по вашему выбору, — спокойно ответил Тревиз, хотя Пилорат явно нервничал.
Все трое вышли из комнаты и пошли по бесконечным коридорам. Сейшелец то и дело раскланивался со студентами и коллегами, но не делал никаких попыток представить своих спутников. Тревиз с неудовольствием отметил, что все глазели на его серый пояс. По-видимому, приглушенные цвета не были приняты в здешней одежде. Пилорат остановился и посмотрел вверх.
— Красота! — сказал он. — В стихотворении одного из наших лучших поэтов есть такая известная фраза: «Крапинки света высокого сейшельского неба».
Тревиз оценивающе взглянул и сказал негромко:
— Мы с Терминуса, С. К., и мой друг не видел другого неба. На Терминусе мы видим лишь гладкий край туманности Галактики и несколько едва мерцающих звезд. Вы куда больше оцените свое небо, если поживете под нашим.
Квинтезетц очень серьезно признался:
— Мы его очень ценим, уверяю вас. Но потому, что мы находимся не в переполненной области Галактики, а здесь, где звезды распределены очень равномерно. Не думаю, что вы найдете где-нибудь еще в Галактике столь равномерное распределение звезд первой величины. И их не слишком много. Я видел небеса миров внутри шарового скопления, там множество ярких звезд. Они растворяют черноту темного неба и заметно уменьшают великолепие ночи.
— Вполне согласен с вами, — ответил Тревиз.
— Видите ли вы почти правильный пятиугольник почти одинаково ярких звезд? Мы называем их Пять Сестер.
— Да, вижу, — отозвался Тревиз, — очень привлекательно.
— Верно. Считается, что они символизируют успех в любви, и нет любовного письма, которое не содержало бы пятиугольника из точек, указывающего на интимные желания. Каждая из пяти звезд символизирует свою стадию отношений, и знаменитые поэты соперничают друг с другом в эротическом описании каждой из них. В молодости я пытался сочинять стихи на личную тему и не думал, что наступит время, когда я стану безразличен к Пяти Сестрам. Впрочем, это общая судьба. Видите тусклую точку в центре пятиугольника?