Край Основания (Кризис Основания)

Азимов Айзек

— Итак?

— Итак, где родился Мул?

— Не думаю, чтобы кто-нибудь знал это, — сказал Тревиз.

— В Сейшел-Союзе бытует мнение, что Мул родился на Гее.

— Из-за одного этого слова?

— Только отчасти. Мула нельзя было уничтожить, потому что у него была сильная ментальная власть. Гею тоже нельзя уничтожить.

— Гея не была уничтожена, но это не говорит о том, что ее нельзя уничтожить вообще.

— Даже Мул не захотел к ней приближаться. Посмотрите документы его Управления. Посмотрите, был ли хоть один регион, кроме Сейшел-Союза, с

которым так осторожно обращались. А знаете ли вы, что никто из летавших на Гею с мирными торговыми целями не вернулся назад? Как вы думаете, почему мы так мало знаем о ней?

— Ваше поведение, — заметил Тревиз, — все больше смахивает на суеверие.

— Называйте, как хотите. Со времен Мула мы выкинули Гею из мыслей. Мы не хотим думать о ней, и только тогда чувствуем себя в безопасности. Может быть, и само правительство тайно поддерживает легенду о том, что Гея исчезла в гиперпространстве, в надежде, что люди забудут, что есть звезда с таким названием.

— Значит, вы считаете, что Гея — мир Мулов?

— Возможно. Советую вам, для вашего же блага, не отправляться туда. Если вы это сделаете, вы никогда не вернетесь. Если Основание интересуется Геей, оно проявляет меньше ума, чем Мул. Это вы можете передать своему послу.

— Дайте мне координаты, и я тотчас же покину вашу планету. Я поеду на Гею и вернусь.

— Я дам вам координаты, — сказал Квинтезетц. — Департамент астрономии работает ночью, и я получу это для вас сейчас же, если смогу. Но примите мой совет: не пытайтесь достичь Геи.

— Я, все же, намерен совершить эту попытку, — кратко подвел итог Тревиз.

И Квинтезетц грустно произнес:

— Тогда вы намерены совершить самоубийство.

ВПЕРЕД!

Пилорат смотрел на ландшафт, тусклый в сером свете рассвета, со странным ощущением сожаления и неуверенности.

— Мы были тут недостаточно долго, Голан. Мне, кажется, это приятный и интересный мир. Мне хотелось бы побольше узнать о нён.

Тревиз поднял глаза от компьютера и криво улыбнулся.

— Вы думаете, я не хочу того же? Мы три раза ели на планете — каждый раз по-разному и каждый раз отлично. Я очень доволен. Только вот женщин мы видели мельком, а некоторые вполне соблазнительны...

Пилорат поморщился.

— О, мой друг! Эти их коровьи колокольчики, которые называются обувью; все женщины обернуты в кричащие цвета, и, к тому же, они что-то делают со своими ресницами. Вы видели их ресницы?

— Можете быть уверены, я заметил все, Янов. Вы судите поверхностно. Их легко можно убедить вымыть лицо и в нужное время снять обувь и все прочее.

— Я бы поймал вас на слове, Голан. Однако я больше думаю о дальнейшем исследовании. То, что нам говорили о Земле, так неполно, так противоречиво. Один говорил о радиации, другой — о роботах.

— И в обоих случаях — смертельно.

— Вот именно, — неохотно подтвердил Пилорат. — Но одно слово может быть истинным, а другое — нет, или оба истинны в какой-то мере, или то и другое вранье. Голан, когда вы слышите рассказ, где суть окружена

густым туманом сомнений, вы, конечно, должны чувствовать что распутать это и добраться до сути — дело чести.

— Я так и делаю, — сказал Тревиз, — клянусь всеми звездами-карликами. Первоочередная проблема — это Гея. Как только мы справимся с ней, мы можем лететь на Землю или обратно на Сейшел, чтобы задержаться там подольше. Но сначала Гея.

Пилорат кивнул.

— Первоочередная проблема. Если верить Квинтезетцу, на Гее нас ожидает смерть. Так надо ли нам туда стремиться?

— Я и сам себя об этом спрашиваю. Вы боитесь?

Пилорат замялся, как бы проверяя свои ощущения. Затем сказал просто и уверенно:

— Да. Ужасно!

Тревиз повернулся к нему и сказал так же просто и уверенно:

— Янов, вам нет причин рисковать. Скажите только одно слово, и я оставлю вас на Сейшел с вашим личным имуществом и половиной наших денег. А когда вернусь, заберу вас и мы отправимся в Сириус-Сектор, если захотите, и на Землю, если она там есть. Если же я не вернусь, наше посольство на Сейшел поможет вам вернуться домой, на Терминус. Никаких обид, если вы останетесь, мой дорогой друг.

Пилорат быстро заморгал и сжал губы, а затем сказал хриплым голосом:

— Дорогой друг? Сколько времени мы знакомы? Неделю? Не странно ли, что я отказываюсь покинуть корабль? Я боюсь, но останусь с вами.

Тревиз недоуменно развел руками.

— Но почему? Я вам честно предложил.

— Сам не знаю, почему. Наверное... Голан, я верю в вас. Мне кажется, вы всегда знаете, что делать. Я хотел уехать на Трантор, где, как я теперь понимаю, делать было бы нечего. Вы настаивали на Гее, и Гея почему-то должна оказаться больным нервом Галактики. И все, что случилось, связано с Геей.

Если этого недостаточно, Голан, я следил, как вы выжимали информацию из Квинтезетца о Гее. Это был такой шикарный блеф! Я был просто вне себя от восхищения.

— Значит, вы верите мне?

— Да, верю, — подтвердил Пилорат.

Тревиз скрестил руки на груди и некоторое время, казалось, не мог найти слов. Наконец, он сказал:

— Янов, вы простите меня заранее, если мои суждения окажутся ошибочными и если мы тем или иным путем встретимся с чем-то неприятным?

— О, мой дорогой, зачем вы спрашиваете? Я принял решение свободно, по своему разумению, а не по-вашему. И прошу вас — давайте улетим побыстрее. Я не уверен, что трусость не схватит меня за горло и не покроет стыдом до конца дней.

— Как скажите, Янов. Мы вылетим сразу же, как только позволит компьютер. На сей раз мы двинемся гравитационно — прямо вверх, когда удостоверимся, что в атмосфере над нами нет других кораблей. А когда атмосфера станет менее плотной, мы наберем скорость. Самое большее через час мы выйдем в открытый космос.

— Хорошо, — Пилорат снял крышку с пластикового контейнера для кофе.

Из отверстия почти сразу же повалил пар. Пилорат взял трубку в рот и начал потихоньку тянуть, чтобы воздух тоже входил в рот и охлаждал кофе до приемлемой температуры.