Крайне аппетитный шотландец
Шрифт:
— Пожалуйста, — всхлипывает она. — Отпусти меня. — Ее голос возвращает меня к действительности, однако я делаю прямо противоположное, сжимая ее локоть так сильно, что понимаю, как это, должно быть, больно.
— Прекрасная, мать ее, Финола. — Мои слова звучат довольно резко, и она напрягается под моей хваткой.
— Пожалуйста.
Она ахает, когда я притягиваю ее ближе, увлекая нас обоих под сияние какого-то садового фонаря. Ее волосы стали немного длиннее и чуть темнее и туго стянуты на затылке. А некогда прямая челка теперь заколота назад. Если
— Так значит, ты помнишь?
Выражение шока и обиды на ее лице превращаются в некую злость и решительность.
— Господи, лучше бы не помнила.
На ум сразу приходит фраза: все так же полна энергии. Жаль, что ее голос этому не соответствует. Потому что он едва слышен.
— А, вот и она. Моя маленькая злючка. — Кто-нибудь, придушите меня, заткните мне рот. Да, мне больно. И было больно долгое время, но если я продолжу в том же духе, то все пропало.
— Я... — Ее грудь начинает вздыматься, ее дыхание под стать моему. Мы оба эмоционально возбуждены — кипим от злости — но на этот раз хрена с два я ее отпущу. — Рори... — Слышать, как она произносит мое имя. — Рори, я... меня сейчас... вырвет.
Она выворачивается из моих рук, ее тошнит, и рвота практически попадает на мои ботинки.
— Вот блин! Ты пьяна? — Я отскакиваю подальше от рвоты. Упершись руками в колени, она не отвечает, и ее тело внезапно сотрясается от громких рыданий. Я подхожу ближе, осторожно кладу ладонь ей на спину. Фин не останавливает меня, и я начинаю поглаживать ее маленькими кругами поверх рубашки. Внезапно она бросает на меня взгляд из-под ресниц, и это не так сексуально, как кажется. Ее глаза слезятся, ресницы влажные и слиплись, но это не мешает ей свирепо смотреть на меня. Скажем так, если бы взгляды могли убивать, я бы и сам чувствовал себя не очень хорошо.
— Ага, почти в беспамятстве, — произносит она, все еще испепеляя меня взглядом. — Но не от того, что ты думаешь. — Выпрямившись, она отстраняется от моей руки, ее тело покачивается, как у пьянчужки. О, черт. Кажется, она сейчас потеряет сознание.
— Фин? — Я притягиваю ее к себе, обнимая за талию. Господи, как бы я хотел повернуть время вспять, нажать на перемотку. Начать эту встречу по-другому. — Тебе не хорошо? Боже, ты вся горишь.
— Нет... черт, — с трудом выговаривает она между небольшими вздохами.
— Где тебя черти носили? — Ничего не могу с собой поделать, но, хотя вопрос звучит резко и сердито, мои пальцы тянутся к выбившейся пряди ее волос. — Что ты здесь делаешь?
В ответ она рассеяно дергает за кусок ткани вокруг ее бедер. Фартук?
— Ты — ты ведь никогда не была официанткой? — Зачем?
Фин отрывисто смеется, резко наклоняясь вперед, и ее снова начинает тошнить. Я поглаживаю ее спину, на этот раз сильнее, держа при себе тот факт, что не переношу запаха и вида рвоты. Хорошо, что я ничего не ел с обеда,
Она отстраняется от меня во второй раз, но уже не так порывисто, и прислоняется спиной к оштукатуренной стене дома.
— Пожалуйста, Рори. — Она поднимает голову к потемневшему небу, ее слова звучат устало и по понятным причинам хрипло. — Пожалуйста, просто оставь меня в покое.
— Как я могу? — Сжав кулаки, я подхожу ближе, лишь для того, чтобы лучше видеть ее в свете, льющемся из кухонного окна. По крайней мере, так я себе говорю. — Как ты можешь просить меня уйти? — Разве она не знает, как я ее искал?
Она вытягивает руку, словно держа меня на расстоянии, ее дрожащая рука внезапно —неуверенно — обхватывает мою щеку.
— Ревнивый парень? — спрашивает она, ее голос дрожит от неудавшейся попытки засмеяться.
— И не говори. — Я улыбаюсь от ее прикосновения, хотя мне все еще больно. Ее касание. Моя щека, которую украшает огромный фингал. — Твой друг называет это шотландским гостеприимством. — Ее взгляд затуманивается в замешательстве. — Думаю, ему не слишком-то нравятся мои визиты по выходным. Потому что в этот раз я привез больше, чем банку с песочным печеньем. — По крайней мере, они не все меня ненавидят. Старушка поцеловала меня в щеку и угостила булочкой пару недель назад.
Ее глаза вспыхивают возмущением, но она быстро подавляет его и восклицает,
— Нэт сделала это! Почему?
— Хотел бы я, чтобы это была она, мать твою. — Ухмыляюсь я. — Потому что у того остолопа сильный хук справа. — И я не дал сдачи. Не на это раз, по крайней мере. Это была его первая и последняя возможность, я ему так и сказал... как только убедился, что все зубы на месте. — Я появлялся там каждую неделю после того, как ты бросила меня. — Когда она убирает руку, мне хочется схватить ее. Притянуть к себе и никогда не отпускать.
— Я не бросала тебя. Я ушла, потому что у тебя и так было полно дел.
— Знала бы ты, — с горечью отвечаю я.
— Мне показалось, что я многого не знала.
— Кто бы говорил, крошка. — Чувствую презрительную усмешку на своем лице. Черт, да, я злюсь, но не из-за ее предполагаемого развода и вдовства. Не из-за всего, что произошло потом. Я просто в бешенстве, что она сбежала. И не дала мне возможности объясниться. Не дала нам шанса.
Ткань ее черной рубашки трется о стену, когда она выпрямляется, глаза яростно сверкают.
— Ты оставил меня в салоне. Сказал мне, найти тебя. Но вместо этого я застала тебя с Бет. Ты это подстроил?
— Что? Черт, нет! Ты планировала, что репортеры там появятся? — отвечаю я.
— Ты же знаешь, что нет.
— Неужели? Только пару часов до этого ты была вдовой, а я ни хрена об этом не знал!
— Всему свое время, — она почти кричит в ответ. — Именно так ты сказал. Тем временем, ты... — Внезапно она замолкает, опускает голову и снова закрывает глаза. — Но все это неважно. Теперь уже.