Кража

Кейн Андреа

Рука Ноэль дрожала, когда она брала у него перо.'

– Почему? – прошептала она, задыхаясь и ухитрившись бросить на Андре вопросительный взгляд. – Почему вы это делаете? Из-за моей помолвки? Я же сказала вам…

– Что выходите замуж за Тремлетта из чувства долга – Да, я помню, – спокойно закончил за нее Андре, но в его глазах Ноэль прочла безумие. – Я видел вас вместе, – продолжал он. – Сегодня. Вы были в его объятиях, и это никак не походило на акт послушания родителям. После сегодняшней ночи вам не удастся побывать ни в чьих

объятиях, кроме моих. Сегодня и во все следующие ночи. Как и всем остальным, кто предавал меня…

– Остальным?

– Гм… Остальным красавицам с глазами, сверкающими как драгоценные камни, и душами, черными как ночь. Кэтрин, Эмили – я мог бы назвать вам имена всех, но у нас нет времени.

– Эмили…

Ноэль побледнела как полотно – ее мозг лихорадочно работал. Андре подставил Бариччи…

– Вы убили Эмили Мэннеринг, – выдохнула она.

– Она не оставила мне выбора, любовь моя. Она подарила ему то, что принадлежало мне. Она пустила Бариччи в свою постель. Я не мог оставить этого безнаказанным.

Андре нахмурился, поднял голову и внимательно прислушался к взрыву смеха, донесшемуся из гостиной.

– Поторопитесь! Пишите записку'

Собрав все силы, Ноэль подавила подступившие к горлу рыдания, храня видимое спокойствие. Сейчас нельзя терять голову. Надо искать выход. Она не осмеливалась позвать на помощь, боясь подвергнуть опасности Хлою и родителей, не говоря уже о том, что любая попытка привлечь к себе внимание означала бы смертный приговор ей самой. Надо поторопиться, в любой момент могла вернуться Грейс, а в своем теперешнем состоянии Андре, несомненно, перерезал бы горло ее горничной.

Но если невозможно сопротивляться или позвать на помощь, что остается делать? Письмо! Ее взгляд обратился к чистому листку бумаги. Каким-то образом она должна суметь передать необходимые сведения своему отцу, а значит, и Эшфорду – помочь им спасти ее.

– Я сказал вам – пишите!

Андре сильнее нажал на рукоятку ножа. Мысли в голове Ноэль лихорадочно метались, но она опустила голову и повиновалась.

– Очень хорошо, – одобрил Андре минутой иди двумя позже, читая записку через ее плечо.

«Дорогой отец, у меня мало времени. Меня захватил Бариччи. Он знает, что я помогала лорду Тремлетту уличить его. Я не могу ему позволить причинить вред тебе, маме и Хлое. Поэтому я ухожу с ним. Знайте, что я люблю вас всех. Скажи Хлое, чтобы она позаботилась о моей мягкой игрушке, кошке Элизабет, той единственной вещи, оставшейся от моей прежней жизни до Фаррингтона». Андре нахмурился.

– Игрушечная кошка? – произнес он, ив голосе его послышалась жесткая вопросительная нота.

Страх сжал сердце Ноэль.

«Господи, – молилась она. – Пусть он ни о чем не догадается».

– Вы не можете этого понять, – сказала она потерянно, и по щекам ее покатились слезы, которые до сих пор ей удавалось сдерживать. – Я должна быть уверена, что Элизабет не забыта и не заброшена. Я понимаю, что это всего

лишь детская игрушка, игрушечная кошка, набитая ватой, но это подарок моей матери, моей родной матери. Вот почему я назвала ее Элизабет, это полное имя Лиз, моей матери. Мать подарила мне Элизабет, когда я родилась. Это был единственный подарок, который я получила от нее.

– Очень трогательно, cherie. – Андре крепче обхватил ее за талию. – И я уверен, что ваша сестра исполнит ваше желание. А теперь идемте.

И он стремительно повлек ее к задней двери, а потом вниз по ступенькам. Они вышли в ночь.

Эшфорд ворвался в студию Сардо, чуть не сорвав дверь с петель. Комната оказалась пустой.

С лампами в руках, держа наготове пистолеты, он и Коньерз вбежали внутрь и принялись осматривать результаты учиненного хозяином погрома. Подойдя к окну, Эшфорд поднял с пола то, что осталось от изрезанного в клочья портрета Ноэль. Эшфорд почувствовал, как желчь поднялась к его горлу. С яростью он отбросил искромсанное полотно и как вихрь промчался через студию. Под ногами его шуршала бумага – растерзанные и брошенные эскизы к портрету Ноэль. Ноэль была на них изображена одетой и обнаженной в обольстительных позах. Господи, все обстояло гораздо хуже, чем он думал.

– Тремлетт, – позвал его Коньерз и поманил в дальний угол комнаты.

Они вместе оглядели выставленные там портреты. В их числе был портрет женщины, походившей на Кэтрин, и еще один, написанный, по-видимому, с Эмили Мэннеринг, и еще портреты четырех молодых черноволосых женщин с кожей, походившей цветом и прозрачностью на тонкий фарфор, с синими глазами…

В их ушах мерцали сапфировые сережки…

В парадную дверь городского дома Фаррингтонов отчаянно забарабанили. Блэйдуэлл поспешил открыть. – Лорд Тремлетт, – начал он, переводя взгляд с Эшфорда на коренастого мужчину рядом с ним. – Чем могу?…

– Где Ноэль? – выкрикнул Эшфорд и, оттолкнув Блэйдуэлла, поспешил в холл.

– Ноэль! – позвал он.

– Тремлетт? – Эрик вышел ему навстречу из гостиной. Вслед за ним показались Бриджит и Хлоя. – Что, во имя Господа, здесь происходит?

– Ноэль… Где она?

Эрик тотчас же понял, что произошло что-то очень скверное…

– Она на кухне, – ответил он. – А в чем дело? Что случилось?

– Сначала я должен увидеть Ноэль. Объясню потом. Он промчался через холл и чуть не вышиб дверь кухни. – Ноэль!

Кухня была пуста. Он тотчас же заметил записку на стойке. Коньерз и все семейство Бромли следовали по пятам за ним.

Пробежав глазами записку, Эшфорд содрогнулся:

– Господи! Нет!

Эрик вырвал листок у него из рук. Лицо его выразило крайнее недоумение и недоверие.

– Бариччи вломился сюда и похитил Ноэль? Бриджит издала крик ужаса. Хлоя подошла к ней. По щекам ее катились слезы.

– Ее похитили, но похититель не Бариччи, – ответил Эшфорд хрипло. – Это Сардо.

– Но она пишет…