Кречет и Зимородок
Шрифт:
– Можно с тобой, пожалуйста...
Хайме, кажется, на колени был готов встать. Зимородок громко цокнул и сжал пальцы в кулак, что-то болезненно дернулось в лице. Он долго молчал, тяжело дыша.
– Я не хочу отвечать за твою жизнь, - сказал едва слышно, - мне хватает своих проблем.
– Отвечать за мою жизнь?
– Да.
Хайме смотрел во все глаза, стараясь понять.
– Ты не можешь отвечать за меня. Почему? Я взрослый мужчина, и это...
Запнулся, поймав на себе взгляд, прикусил язык.
– Сколько тебе
– Семнадцать, - сказал как-то неуверенно.
– А мне сорок пять. Знаешь, у Язона сын на три года старше тебя, тоже взрослый, жениться собирается, и все равно я привык относиться к нему, как к мальчишке...
Хайме сердито засопел. Зимородок фыркнул.
– Я немного знал твоего отца, Кречет, - он сморщился устало, - и знаешь что... о твоей семье я больше ничего не хочу сейчас знать. А то мне уже начинает казаться, что я должен сдать им тебя с рук на руки, живого и невредимого. Мне сейчас не до этого, поверь. Меня там ждут... Иди лучше, а?
Земля поплыла под ногами. Но в голове стукнула и забилась только одна мысль.
– Ты знал моего отца?
Зимородок тяжело и почти обреченно вздохнул.
– Ты ведь сын Хендрика? Я слышал, там в ратуше... Ты очень похож.
– Ты знал моего отца!
– Не очень близко, - Зимородок покачал головой.
– Встречались как-то, в Палестине...
Сердце заколотилось словно бешеное, так и норовя выскочить. Сколько пытался Хайме узнать у людей, сколько расспрашивал - никто ничего толком не знал, или, может быть, просто не хотел говорить. Он давно отчаялся услышать правду об отце. А тут... Да ведь Зимородок сам начал разговор. Сразу сотня вопросов просилась на язык, выбрать никак не получалось, мысли путались.
– А ты... там ведь... ну, отец... он как...?
– запинаясь поинтересовался он, глянул с надеждой.
Зимородок чуть улыбнулся.
– Хендрик был храбрым воином.
Хайме шумно выдохнул. Это он и так знал. Вот как раз эти самые слова говорил каждый. Он разочаровано поджал губы. Зимородок какое-то время молчал, разглядывал внимательно.
– Хендрик Разящий, Хендрик Волк...
– серьезно сказал, наконец.
– Тамплиеры знали о его способностях и много раз звали к себе, но он отказывался. Вольный охотник. Ему не нужно было оружие, чтоб убивать, но и мечем он владел получше многих... Ты правда очень похож на него.
Хайме почувствовал, как уши начинают гореть от гордости. Похож? Как же хотел он стать похожим на отца! С самого детства не было мечты более яркой, более сияющей, чем эта. Стать рыцарем! Уехать сражаться на Святую землю! Стать героем! Только как уедешь, когда ни доспехов, ни коня, ни оружия... После отцовской смерти у них ничего не осталось... а то, что осталось, - досталось Филиппу, он-то уже много лет, как уехал.
Отец... Хендрик Разящий, Хендрик...
– А почему Волк?
Хайме никогда не слышал этого прозвища. Зимородок усмехнулся, помолчал, похлопал свою лошадь по загривку.
– Знаешь, Кречет, когда Иеф спрашивал - умеешь ли ты летать, он спрашивал серьезно. Младший сын младшего сына. Неужели ты не знаешь? Старшему достается наследство, а младшему дар.
Он пристально смотрел Хайме в глаза. Сердце сжалось в нехорошем предчувствии... Дар? Хайме напряженно замер, прикусив до боли губу. Что?
– Твой отец был оборотнем, - сказал Зимородок.
Долго Хайме стоял неподвижно, почти не дыша, стараясь осознать...
– Нет! Я не верю...
– прошептал он.
– Зачем мне врать?
– Нет! Нет! Я не верю! Нет!
– сначала совсем тихо, потом громче, в полный голос, орал, стараясь заглушить подступивший к горлу страх.
– Ты лжешь!
Зимородок не стал спорить.
– Хендрик был храбрым воином, - сказал сурово.
– Одним из лучших. Ты должен гордиться.
Громко всхлипнув, Хайме подскочил на месте и понесся прочь, подальше, куда глаза глядят. Да лучше б дракон поскорее сожрал его! Разве может это быть правдой?! Господи, за что! За что! Что он сделал такого!
* * *
– Я тоже стану оборотнем?
Хайме долго бродил вокруг, почти не разбирая дороги, все ноги сбил по горам, едва не сорвался с обрыва... а к вечеру вдруг, сам собой, вышел к стоянке Зимородка. Удивительно сладко пахло горячей едой, и в животе в ответ заурчало жалобно.
Но долго еще не решался подойти, стоял в сторонке.
– Я тоже, да?
Зимородок обернулся, пожал плечами.
– Не знаю. Тебе уже много лет, обычно этот дар проявляется в детстве.
– Я не... никогда...
Зимородок усмехнулся.
– Как знать, может ты не младший сын. Может Хендрик успел заделать еще одного какой-нибудь страстной черноокой красотке.
Хайме до хруста стиснул зубы, едва ли не зашипел от злости.
– Да как ты...
– Думай сам, - согласился Зимородок.
– Но лучше, держи это при себе. Крепко. Никому не говори. Оборотней, знаешь ли, не любят.
Налил похлебку в миску.
– Держи.
Хайме потоптался еще на месте, не выдержал, подошел. Ели молча, говорить никак не хотелось. Зимородок поглядывал искоса, Хайме подавленно шмыгал носом. Казалось, вся жизнь перевернулась с ног на голову. Хотел бы не верить, но все начало удивительно складно вставать на свои места. Вспомнилось, Филипп рассказывал однажды, когда сообщили о смерти отца, ему самому тогда было лет семь, но запомнилось хорошо... Тогда пришли монахи со стражей, забрали все до последней ложки, до последнего гвоздя... мать тогда беременная была, вот Хайме как раз, должна была скоро родить... тетка Каталина спрятала ее. Филипп говорил - искали долго.