Кредит на смерть
Шрифт:
– Этот человек мертв!
– Мы-то поняли, а до вас, по-видимому, никак не доходит, что все очень серьезно, – зло ответил Живцов, стараясь всеми силами сохранить спокойствие. – Я же звонил в дежурную часть двадцать минут назад и все объяснил.
Конопаткин молча достал сотовый, включил его, сразу увидел несколько пропущенных звонков, посмотрел на Живцова и поинтересовался:
– Так на вас прошлой ночью напал именно Григорьев? Во сколько же это было?
– Ближе к утру, в половине седьмого, – сказал Живцов, с удовлетворением отметив перемену в лице и в интонациях стража порядка. – Мы ничего не подозревали, спали. Тут он ворвался и начал всех колошматить направо и налево. Все произошло неожиданно. Мы спросонья даже сопротивляться толком не могли. Потом Григорьев достал пистолет и выстрелил несколько раз. Слава богу, никого не задел. – Он указал на пулевые отверстия в полу и в стульях.
– Не попал, значит. – Конопаткин хитро прищурился, понимающе кивнул и полюбопытствовал: – А у вас оружие имеется?
– Да, но никто его не применял, – быстро ответил Живцов заготовленной фразой. – Мои сотрудники лишь продемонстрировали оружие преступнику, сообщили о намерении его применить, и он сразу сбежал через окно. На все стволы оформлены соответствующие документы. Наша фирма ведь занимается также частным сыском и охраной. Почти все сотрудники прежде служили в правоохранительных органах или были военными. Мы готовы предоставить оружие для баллистической экспертизы, если потребуется.
– Понятно. – Конопаткин со скорбным видом вздохнул.
Он уже знал, что произойдет дальше. Ничего не скажешь, подвезло ему под конец месяца. Нужно было сообщить о случившемся в РОВД, но звонить туда чертовски не хотелось. Обвинят во всем его. Скажут, мол, не предотвратил, не среагировал вовремя, а ведь были сигналы.
Илья Петрович подыскал директору новых охранников для его загородной резиденции, и на этот раз шеф остался доволен. Сомову надо бы радоваться, но что-то не давало ему покоя. Камаев что-то скрывал. Он явно кого-то опасался. Непонятным было также его пристрастие к отморозкам. Охранники на даче, потом коллекторское агентство. Как Камаев ухитрился найти во всей Москве именно таких? Это ж надо было постараться!
Потом Сомова посетила другая мысль. Вдруг не Камаев нашел агентство, а сами коллекторы вышли на него? Может, это какая-то многоходовая комбинация, чтобы опустить их банк?
Полный сомнений,
Просмотрев все до конца, Илья Петрович еще больше укрепился в своих подозрениях. Чтобы исключить всякую ошибку, он набрал отдел по подбору персонала и попросил принести ему личное дело водителя Камаева – Павла Ивановича Кривинцова. По бумагам именно он значился владельцем коллекторского агентства, зарегистрированного в Москве. Кто же на самом деле этот Кривинцов?
Еще один вопрос мучил Сомова. Посвящать ли в свое расследование шефа? Если Камаев сам все это затеял, то раскрывать свою осведомленность не стоит. Такая наивность может оказаться опасной во всех отношениях.
Поразмыслив, Илья Петрович вызвал в кабинет своего заместителя Эльдара, объяснил, что надо быстренько сгонять в одну деревеньку и разведать, как там идут дела.
– Что именно?.. – не понял Эльдар.
Сомов кратко изложил ему историю вопроса и в заключение пояснил:
– Я просто хочу выяснить, как эти парни из «Пилигрима» там работают, чтобы у банка потом проблем не возникло.
Правду говорить было незачем.
– Ясно, сделаю, – кивнул Эльдар.Они сели перекусить на кухне тем, что осталось в холодильнике. После обеда Григорьев-старший собирался проведать мать в больнице. Дверь на веранду была открыта. Иван первым услышал во дворе тихие шаркающие шаги и аккуратно подвинул к себе здоровенный разделочный нож, которым отец минуту назад нарезал копченый окорок.
Александр Федорович заметил движение сына, тоже насторожился и спросил:
– Ты чего это?
Иван жестом велел отцу молчать. В дверь постучались. Затем, не дождавшись ответа, гость открыл ее настежь и вошел в сени. Иван выдохнул с облегчением. Это был Егор Кузьмич Зубков, их сосед с противоположной стороны улицы. Старик заметно принял на грудь, видимо, справляя поминки по псу по кличке Буран, погибшему от рук ночных налетчиков. Пришел он к ним, чтобы излить душу. Собака была для него членом семьи. Глаза Егора Кузьмича влажно блестели.
Он кряхтя опустился на скамейку, положил на колено картуз, вздохнул и горестно сообщил:
– Схоронил я его. Здоровенный был, прямо как теленок. Еле на тачанку поднял. Могилу пришлось копать как для человека. Вот такие дела, граждане. Так-то.
– Их найдут, – пообещал Иван, чтобы хоть как-то утешить старика.
Егор Кузьмич поднял на него печальные глаза и проговорил:
– А чего их искать? Известно, кто это сотворил! Эти обормоты из банка, что за деньгами приезжали. В народе говорят, что ты им задал трепку. Они к вам сюда вломились, и ты им накостылял.
– Было дело, – скромно согласился Иван.
– Может, ты им за меня всыплешь? – неожиданно предложил Егор Кузьмич. – А я тебе заплачу. Накажи этих сволочей. У меня пенсия большая, военная.
– Да ты что, Кузьмич! Не могу я с тебя деньги взять, – обиженно воскликнул Иван. – Мы и так с ними разберемся.
У крыльца в очередной раз послышались шаги. Иван вновь напрягся, готовясь к худшему, определил, что идут двое. Опять оказалось, что пожаловали односельчане. Это были Семен Ильич Грибов, когда-то зоотехник, и Георгий Емельянович Евстропов, тракторист, ударник социалистического труда. В настоящее время оба являлись пенсионерами.
Тучный Евстропов, отдуваясь, поздоровался и поведал хозяевам, что за Марией Петровной родственники приехали, в город хотят забрать.
– Зинаида к ней забегала, помогала по хозяйству. Вот я и решил, что она должна знать, – добавил он.
– Я ей сообщу, когда увижу, – пообещал отец, а Иван заметил:
– Хорошо, что родственники наконец-то объявились. А то на нее смотреть было страшно.
– Хорошо, это да, – подал голос Семен Ильич, присаживаясь к столу. – Но люди они никудышные, сдадут старуху в приют и домом завладеют. Я на них посмотрел и сразу понял. Машина крутая, джип какой-то. Дочка-то за Марией Петровной пошла, а я ее мужу стал рассказывать, как с нас тут деньги трясут. Этот крутой даже и слушать не желал. Говорит, не его проблемы. Вот я и смекнул, что дочка глаз положила на имущество старухи. Поэтому они и приехали.
– Да какое там имущество!.. – Отец Ивана фыркнул и махнул рукой. – Был я у нее. Дом разваливается. Там даже восстановить ничего нельзя. Если продавать, то копейки получишь. Да и не купит тут никто. Хватит фантазировать! Дочке, наверное, стыдно стало, что про мать забыла. Вот она и приехала.
– Ага, как же. – Грибов поджал губы.
– Так, Семен, мы по другому делу пришли, – вклинился в разговор Евстропов. – Иван, надо сообща, всем миром разбираться с этими кредитами. Видишь, что у нас творится. Ты самый молодой тут, знаешь, какие в городе порядки, может, посоветуешь что. Надо бы собраться всем, когда эти снова появятся, встретить их и за шкирку отсюда выкинуть.
– Идея хорошая, – кивнул Иван и уточнил: – Только бы дело самосудом не закончилось. Надо обойтись без рукоприкладства. У них есть оружие.
– У нас тоже. – Семен Ильич пожал плечами.
– Вот этого совсем не надо, – покачал головой Иван. – Организуемся, соберемся, встретим их, но без оружия. Пусть видят, что мы серьезно настроены. Они ничего не смогут сделать.
– Но у них есть бумаги, по которым мы должны деньги, – напомнил ему отец. – Они ведь и с милицией могут приехать. Заявят, раз нет денег, то выметайтесь из домов…
– Я про это и хотел сказать, – перебил его Иван. – Необходимо выяснить, откуда в нашей истории ноги растут. Я смотрел бумаги, там все оформлено как надо: паспортные данные, ксерокопии документов, подписи. Теперь вот подумайте, как мошенники могли получить ваши паспорта. В течение месяца вы никому их не давали? Может, кто-то приезжал, предлагал оформить какую-нибудь компенсацию, субсидию или льготы?..
– Нет, что ты, Ваня! Мы же телевизор каждый день смотрим, – покачал головой отец. – Мы не доверили бы свои документы чужому человеку.
– Да, точно. Про мошенников каждый день показывают, – согласился Евстропов. – Мы никому паспорта не давали.
– Да и никто в селе не дал бы, – подтвердил его слова Грибов. – Я вот последний раз даже нашей почтальонше с опасением паспорт и ветеранское удостоверение доверил, хоть она и своя. Я с детства ее знаю. А уж чужому бы никогда!..
– Зачем вы почтальонше документы давали? – сразу насторожился Иван.
– Для оформления пенсии надо было, – пояснил отец. – Но разговор-то сейчас вообще не об этом.
– Еще как об этом! – вскричал Иван, подскочив. – Говорите, что никому не доверяли документы, а выходит совсем по-другому! Вы разве не слышали, что вашу почтальоншу убили? По-моему, с утра люди только про это и говорили. Еще про пожар.
– Так ее же из-за денег, – попытался возразить отец с заметным смущением.
– Думаете, два отморозка из города специально ехали сюда, чтобы выследить сельского почтальона и завладеть вашей пенсией? – спросил Иван с насмешкой. – Слишком сложный и хлопотный план. Нет, я вот как раз думаю, что дело здесь именно в том, что она собрала для этих мошенников ваши документы. Они получили деньги и потом решили от нее избавиться. Все ясно как день.
– Валентина не могла пойти на такое, – упрямо возразил Евстропов.
– Мы ее с детства знаем, – поддакнул Грибов и нахмурился.
Было видно, что его начали терзать сомнения.
– Чего же ты в милицию не пошел, если такой умный? – хмыкнул отец.
– Потому и не пошел, – огрызнулся Иван. – Я серьезно вам говорю! Скорее всего, так и было. Надо сообщить об этом куда следует. Милиционеры, наверное, дело уже к списанию готовят.
– А вот у меня дочка в газете работает. Если она про нас напишет, то в милиции начнут поактивнее шевелиться, как думаешь? – неуверенно проговорил Семен Ильич.
– Отличная идея, – похвалил его Иван.
– А мой племянник адвокат, – с ревностью заметил Евстропов. – Между прочим, очень хороший. Я могу ему позвонить, и он тоже нас поддержит.
– Да, юридическая помощь нам не помешает, – согласился Иван. – Тогда давайте действовать. Одними кулаками тут делу не поможешь.Февраль проехал пост ГИБДД, стоявший на выезде из города, без особых проблем. Очевидно, его пока не объявили в розыск, но было ясно, что там ему оставаться нельзя. Друзей у него не было, родственников тоже. Податься некуда. Возможно, заказчик уже послал кого-нибудь за ним. Ведь Февраль тоже свидетель.
Никаких зацепок, которые помогли бы выйти на личность заказчика, у него не имелось, поэтому оставалось вернуться туда, где все началось – в село Голоштанное. Этот фраер поручил Февралю и Профессору собрать копии документов жителей села. Значит, он затеял какую-то аферу с ксивами. Февраль решил выяснить, что там к чему. Возможно, тогда он сумеет наконец-то найти паскуду да расквитаться с ним за все.
Вдруг в зеркале заднего вида показались красно-синие милицейские огни.
«Вот и конец», – спокойно подумал Февраль и решил живым не сдаваться.
Он положил пистолет на колени и стал ждать, когда менты приблизятся. Февраль всегда знал, что когда-нибудь настанет такой момент. Он не стал даже повышать скорость.
Менты ехали без сирен. Февраль почувствовал, как у него на лбу выступила испарина. Он сердито смахнул ее грязной повязкой на загипсованной руке. Передний «УАЗ» с включенными проблесковыми маячками был уже рядом. Февраль решил сбить его с дороги, потом увидел за ним еще одну тачку с мигалками и передумал. Лучше притормозить, сбить с дороги вторую машину, протаранить первую, выйти и расстрелять все патроны. Пусть потом его положат. Он стал снижать скорость, наблюдая за водителем «уазика», но тот даже не обратил на него внимания.
«Может, это вообще не за мной?» – подумал Февраль, продолжая снижать скорость.
Затем мимо него по дороге на большой скорости пронеслись три милицейские машины с мигалками и микроавтобус. Февраль сглотнул. Оказалось, что действительно не за ним.
Он выдохнул, немного прибавил газу и продолжил движение. Его настроение резко улучшилось. Иногда ему все-таки везло. Дорога пошла немного под уклон. С той точки, где в тот момент находился Февраль, шоссе просматривалось примерно на километр вперед. Он видел, как милицейские машины свернули на знакомой развилке в сторону Голоштанного.
Возник вопрос, стоит ли теперь туда ехать. Февраль призадумался, свернул на обочину, взбодрился кокаином, мгновенно почувствовал себя лучше и с легким сердцем решил, что стоит. То, что там произошло, к нему не относится. Менты явно ехали брать кого-то серьезного. Февраль по личному опыту подозревал, что в микроавтобусе катили спецназовцы. Короче, ожидалась нехилая заварушка. Пока стражи порядка будут заняты своим делом, он под шумок выяснит все, что надо, и свалит.
Остановиться там можно будет в доме у чокнутой старухи. По рассказам покойной Вальки Февраль запомнил, что жила бабка одна. Дочь укатила в город и не зналась с ней. Сама старуха вообще не в адеквате, не понимала, что вокруг происходит. Он представится мужем ее дочери, благо того в селе никогда не видели, скажет, что жена прислала проведать, и все будет шито-крыто.«Где же я его видел?» – спросил себя Иван, глядя на аккуратного парня в дорогом костюме, улыбающегося на экране телевизора.
Молодой человек являлся главой муниципального района и претендовал на должность губернатора области.
«Всего тридцать пять, а он уже так взлетел!..» – удивился Иван и переключил канал.
Там опять маячил этот же парень. Закадровый голос вещал, что при Станиславе Андреевиче Жуке район совершил небывалый скачок в развитии. При нем начали строить школы и новый корпус больницы. Он привлек большие инвестиции. Прорабатывался проект строительства крупного аэропорта, который станет стратегическим узлом для всей области. Старый аэропорт уже не выдерживал никакой критики.
Жук приложил руку и к развитию сельского хозяйства. Вскоре начнется строительство большого животноводческого комплекса с использованием всех инновационных технологий, существующих на данный момент в мире.
Показывали встречу чиновника с бизнесменом, владельцем мясокомбината, где было подписано соглашение о строительстве этого самого объекта сельского хозяйства. Тут Иван и вспомнил, где видел его. Парень стоял с Крынниковым у развалин свинарника.
Да, развитие сельского хозяйства налицо. Похоже, у этого Жука не было равных в осваивании бюджетных денег и планировании. Начать можно все красиво, а заканчивает строительство пусть преемник. На него можно будет списать все ошибки, когда обнаружатся нарушения нормативов или закончатся бюджетные средства.
Внезапно в душе Ивана появилось неприятное ощущение. Вокруг него явно концентрировалась опасность. Кожу словно пронзили тысячи невидимых ледяных иголок. Он не мог понять, где находится источник угрозы. Она была повсюду. По позвоночнику прокатила ледяная волна.
Отец находился во дворе. Медленно поднявшись, Иван пошел на кухню и стал прислушиваться. Было очень тихо, но это больше всего и настораживало Григорьева. Носком ноги он столкнул в сторону половик, не упуская из виду окон, затем быстро наклонился, откинул крышку подпола, которая выглядела как обычный настил из досок, и соскользнул в образовавшийся черный проем.
Не успела крышка встать на место, как зазвенели разбитые стекла, в окна полетели светозвуковые и дымовые гранаты. Следом, вынося двери и остатки окон, как смерч ворвались бойцы ОМСН в шлемах с закрытыми забралами, в бронежилетах, ощетинившиеся автоматами.
Находясь в темном подполе, Иван слышал их стремительные перемещения и отрывистые крики:
– Пустой!
– Крою!
Это его немного успокоило. Значит, с отцом должно быть все в порядке. Пришли явно за ним. Однако сдаваться Иван не собирался, пока не выяснит всех обстоятельств. Никто не знает, что ждет его в милиции. Возможно, против него уже сфабриковали дело. Ивана просто закроют в камеру и будут держать там, а бандиты продолжат громить село.
Иван на четвереньках быстро перебрался к той части подпола, где жил Барбос, прижался к маленькой дверке, ведущей наружу, и глянул в щель.
Перед домом вроде как было чисто. Спецназовцы толпились внутри. Они были сбиты с толку его внезапным исчезновением, но это продлится недолго. Иван распахнул дверку и ринулся наружу, стараясь не угодить в миску с водой. Рядом висела цепь с пустым ошейником. Ее тоже нельзя было касаться. Зазвенит!..
Иван выбрался на волю и тихо побежал вдоль стены, намереваясь проскочить через задний двор и уйти огородами. Неожиданно на его пути появились двое бойцов в противогазах. Ему удалось среагировать быстрее. Он с ходу вырубил одного, толкнул его на второго, воспользовался замешательством парня и применил удушающий прием. Все произошло очень быстро. Из окон их не видели.
Григорьев опустил на землю спецназовца, потерявшего сознание, и выхватил у него из кобуры пистолет. Оружие пригодится. Нет, не против милиции, конечно, а для тех, кто засел в сельсовете. При последнем визите по нему стреляли. Неизвестно, что будет в следующий раз.
Засовывая пистолет за пояс, Иван с сожалением отметил, что это новый «Глок-17». Он больше привык к отечественному «стечкину», хотя у «австрийца» тоже были свои плюсы. В обойме 19 патронов. Не требуется предварительно взводить курок и снимать оружие с предохранителя.
Иван уловил какое-то движение у ограды со стороны улицы и решил, что пора двигаться. Оценив расстояние, он быстро изменил первоначальный план, кинулся не через двор, а к боковому забору. Перед ним росли вишни и кусты малины. Он за секунду продрался через них.
– Стоять! Стреляю! – заорал кто-то рядом, а после послышалась пальба.
Иван не стал перелезать через забор, а просто с разлета проломил трухлявые доски. Послышался треск разрываемой рубашки. Он едва не запнулся, кое-как протиснулся в пролом и побежал дальше. Выстрелы сзади стихли. Иван обогнул соседский дом, пробежал мимо сараев, снова свернул, пронесся по грядкам картофеля, путаясь в ботве и чертыхаясь, достиг дальнего забора и перемахнул через него. По нему снова стреляли. Оглянувшись, он увидел спецназовцев, бегущих через грядки.
– Григорьев, стой! – заорал один из них, задыхаясь.
– Что, тяжело, ребята, в шлеме да в бронике скакать? – Иван усмехнулся, метнулся в сторону, перескочил грунтовку и нырнул в кусты.
За густым кустарником, растущим вдоль дороги, начинался лес. Взять его здесь будет еще труднее. Иван резко пошел влево, запутывая следы.Все начальство прикатило из города. Полковник Бурлак с побагровевшим лицом орал так, что уши закладывало. Конопаткину казалось, что он находится в центре вселенской катастрофы. На его помощника вообще было жалко смотреть.
Филюшкина тоже приехала в село, на место событий. Она стояла рядом с участковым и ждала, когда начальник РОВД выслушает сообщение по рации от бойцов ОМСН, штурмующих дом предполагаемого убийцы. Сельчане вышли на улицу и с изумлением глазели на скопление милицейских машин.
– Будет служебное расследование, и ты получишь по первое число, понял? – зловеще прошептала старшему лейтенанту начальница отдела участковых уполномоченных, поправляя китель. – Я предупреждала!.. Ты должен был принять меры против этого человека, но предпочел валять дурака, довел дело до убийства. Это преступная халатность!
– Я все-таки не уверен в том, что Григорьев хладнокровный убийца. Возможно, он действовал в состоянии аффекта. Ведь его мать покалечили, – попытался хоть как-то оправдаться участковый. – Я проводил расследование…
– Лучше замолчи, – посоветовала ему подполковница. – Как же, расследование он проводил!.. Виноват, ответишь! Никакие былые заслуги тебе не помогут. Два убийства на участке за три дня! Да ты рекорд поставил!
Между тем лицо начальника РОВД исказила болезненная гримаса.
– Почему ушел? – заорал он в рацию. – Как такое могло случиться! Ищите его где хотите! Прочесывайте! Оцепить район! Вызвать авиацию!..
Через некоторое время к поискам Ивана Григорьева подключили все имеющиеся ресурсы. Даже из соседней части солдат пригнали. Конопаткин не понимал, почему к одному человеку столько внимания! Обычное убийство. Мокрые дела в районе случались не часто, но все же бывали. Никогда при этом начальство не демонстрировало подобной ретивости в поисках виновных.
Нервно закурив, Филюшкина прояснила для него ситуацию:
– Власть в области скоро изменится. Шеф боится за свое кресло. Приказал закончить расследование в предельно сжатые сроки. Следаки в убойном уже стонут от него.
– Понятно. – Конопаткин кивнул и опустил глаза.
Филюшкина посмотрела на него с сожалением и заявила:
– Вот скажите, Игорь Николаевич, неужто нельзя было выполнить мой приказ? Чего ради обязательно заниматься самодеятельностью?!
– Я хотел все прояснить, – вздохнул участковый. – Сначала убийство почтальона, теперь это. Череда беспорядков ночью. Я думаю, за этим что-то кроется…
– Хватит разыгрывать из себя детектива, – оборвала его начальница. – Ваша работа в том, чтобы следить здесь за порядком. Вы с ней не справились.
– Так, он передвигается пешком, – громко говорил кому-то в рацию полковник Бурлак и недобро поглядывал на них. – Давайте сюда кинолога с собаками…
Конопаткин грустно подумал о том, что попал как кур во щи. По взгляду начальника РОВД было понятно, Игоря Николаевича уже назначили ответственным за все косяки.Иван с полкилометра бежал по берегу небольшой речушки, затем свернул в лес и пошел продираться через кусты. Несколько раз над ним на бреющем полете проходил вертолет. Его поиски, похоже, не ослабевали, а напротив, перешли на новый уровень. Силовики подключили авиацию. Вероятно, они уже приступили к прочесыванию леса. Скорее всего, пустят по следу собак. Так обычно искали каких-нибудь террористов.
В голове у него крутился лишь один вопрос. В чем же его обвиняют? Ну, набил морду подонкам. Что тут такого? Конечно, не сдержался. Можно было поступить иначе, только трудно стерпеть, когда с твоими близкими так поступают. И что? Нанес побои – это максимум условный срок. Он же не уголовник какой, не рецидивист. Почему за ним спецназ присылают?
Прячась от вертолета, Иван двигался по лесу, прикидывая, что же делать. У него не было ни сотового, ни денег. Обратно в деревню он не мог вернуться. Оставалось пробиться в город, наладить связь, разузнать, что происходит, а затем решать, как быть дальше. Это единственный выход. Значит, надо идти к шоссе.
Иван изменил направление движения и подумал, что дороги уже обязательно перекрыли. Ему придется попотеть, чтобы проникнуть в город. Но самая большая проблема не в этом.
В городе ему понадобится надежное укрытие и средства для ведения расследования. Хотя бы тот же сотовый. Телефон стоит денег. Не воровать же его. Не хватало еще, чтобы на него повесили разбой. Потом Иван вспомнил, что на рынке приторговывают мобильниками всякие темные личности, и успокоился. Уж они-то точно заявлять в милицию не станут.
Вскоре Григорьев начал уставать. Взятый им темп был слишком высок. Требовался отдых. Он остановился, прислушался и уловил лишь отдаленный рокот вертолета. Преследователи находились далеко позади.
Иван опустился под дерево, прислонился спиной к шершавому стволу, выдохнул и сердито пробормотал:
– Вот и провел отпуск в деревне. Хорошо отдохнул. Ничего не скажешь.
Рядом во влажной траве чернела спелая ежевика. Он сорвал несколько ягод, до которых дотянулся, бросил их в рот и стал жевать, размышляя. Больше всего Иван боялся, что кто-то из вымогателей, обработанных им ночью, умер. Такое вряд ли возможно. Он старался действовать аккуратно, но чем черт не шутит. Вдруг у кого-то из этих быков оказалось слабенькое здоровье? Но даже убийц так не ищут, если, конечно, на милицию не давят сверху покровители этих отмороженных сборщиков долгов.
Однако рассиживаться было некогда. Иван поднялся и зашагал дальше. Важно выдержать темп, иначе погоня настигнет его. Отдыхать можно будет потом, на пенсии. Если он, конечно, доживет до нее.
Осторожно продвигаясь по прелой прошлогодней дубовой листве, укрытой травянистым ковром и мелкими сухими веточками, которые предательски хрустели под ногами, Иван почуял чье-то присутствие вблизи, за густо переплетенными кустами крушины. Именно почуял. Едва заметный запах мог принадлежать только человеку.
Стараясь внешне не проявлять беспокойства, он слегка изменил направление движения, чтобы находиться боком к кустам. Так в него будет труднее попасть. Одновременно с этим Иван спешно продумывал, как поступить. Рядом располагался небольшой овражек. До него оставалось два шага.
Неожиданно у него опять возникло это хорошо знакомое чувство. Словно смерть взглянула в спину, сверяясь со своим списком. В голове вихрем пронеслась невеселая мысль, что его опять обложили. В мгновение между ударами сердца Иван осознал, что напряжение достигло критического уровня. Немедленно должно последовать действие. Затем в подтверждение этого он почувствовал ледяное дуновение опасности, от которого по спине побежали мурашки. Это было похоже на невидимую волну, вызванную движением атакующего противника.Не раздумывая, Иван бросился на землю. Пуля прошла совсем рядом, но выстрела он не услышал. Григорьев вскинул пистолет, мигом развернулся, готовясь поразить стрелка, однако быстро осознал свой просчет.
Сильные руки схватили его за горло и стащили вниз в овражек. Скатываясь по мягкому склону, заросшему донником, Иван увидел, как в пенек на противоположном краю овражка ударила вторая пуля.
Его рука скользнула за ножом, но кто-то грамотно заблокировал это движение и прошептал в ухо очень знакомо, с глумливыми нотками в голосе:
– Спокойно, Маша, я Дубровский!
Иван перестал рваться, оглянулся и действительно увидел улыбающуюся физиономию Антона Перевязкина.
– Смерти ищешь, сержант? А если бы я тебя не опознал?.. – зло осведомился Иван, отпихнул парня, сел с пистолетом в руке и стал прислушиваться.
Он был рад видеть товарища, однако не собирался признаваться ему в этом. На любезности не хватало времени. В лесу было тихо, ничего лишнего. Пели и перекликались птицы, шумела листва, где-то дятел выводил свою барабанную дробь.