Кредиторы эшафота
Шрифт:
Вырвавшись из объятий каменщика, молодой человек обхватил его одной рукой за шею, а другой нанес несколько ударов.
Но исход драки не вызывал сомнений. Быстрым движением гигант вырвался из рук противника и, столкнув его на землю, сел на него верхом, подняв свой окровавленный кулак.
Очевидно, голова молодого человека была бы разбита страшным ударом негодяя.
Но вдруг среди зрителей поднялся страшный шум, а каменщик, готовящийся опустить свой кулак на голову противника, почувствовал, что его поднимают и бросают, как безжизненную куклу, в угол.
Дело в том, что в это самое мгновение Гриб крикнул: «Внимание! Полиция!»
Но Гриб ошибался.
Он слышал, что перед дверью остановился экипаж, и видел, что в кабачок входят двое людей, довольно хорошо одетых. Это происходило в то время, когда зрители кричали: «Смерть шпиону!»
В ту же самую минуту один из новоприбывших проговорил другому: «Это он!»
Растолкав столпившихся вокруг сражающихся и увидев, что каменщик одной рукой душит своего противника, а другая рука приготовлена, чтобы разбить ему голову, он бросился вперед, схватил негодяя за шиворот, с неслыханной ловкостью оторвал гиганта от его добычи и отбросил на несколько шагов от себя.
Услышав крик Гриба, все негодяи бросились на свои места.
Несколько мгновений прошло во всеобщем недоумении. Противник каменщика, поднявшись с пола, поворачивал голову и с шумом втягивал в себя воздух, чтобы убедиться — цела голова у него или нет; двое вошедших держались настороже; каменщик полз в глубину зала, боясь встать на ноги вблизи того, кто победил его.
Посетители «Бешеной кошки», обеспокоенные заявлением Гриба о появлении полиции, сначала смотрели исподлобья, но видя только двух изящно одетых молодых людей, начали мало-помалу успокаиваться и наконец заговорили между собой.
Каменщик сильно ушибся во время падения и, ни слова не говоря, сел на свое прежнее место, рядом со своими товарищами.
— Что это за люди?
— Берегитесь их! Это сильные молодцы! — сказал Пьер Деталь.
— Гриб! — позвал вполголоса один из посетителей. — Знаешь ты этих людей?
— Высокий — это тот самый, который его спрашивал.
— А! В таком случае, они… Надо быть осторожнее.
— Не шевелитесь! — тихо проговорил Гриб. — Я слышал, что у дверей остановился экипаж. Весь двор, наверное, набит полицейскими.
— Пойди открой маленькую дверь — на случай, если придется постоять за себя, — велел один из посетителей.
— Будьте спокойны, — отвечал Гриб все так же тихо.
Одна только тетка Дюша спокойно стояла за прилавком.
Поднявшийся молодой человек поблагодарил вновь пришедших за неожиданную помощь, оказанную ему.
— Вы господин Панафье? — спросил один из них.
— А, так это вы, мсье, несколько раз приходили сюда и спрашивали меня?
— Да, я.
— Ну, — проговорил со смехом Панафье, — я очень рад, что познакомился с вами именно теперь.
— Я должен сделать вам одно очень важное предложение.
— Я к вашим услугам, мсье. Но мы должны уйти отсюда, так как эти господа могут снова напасть на нас.
— Хорошо, если вам угодно. Но, — прибавил он громче, — если бы этим господам захотелось побеспокоить нас, то у моего брата и у меня в кармане найдется, чем разбить головы десятку из них.
Панафье взглянул на группу, столпившуюся в глубине зала.
Мрачное молчание встретило слова незнакомца.
— Теперь можно сесть, — спокойно сказал он. — Они не тронут нас. Что же касается каменщика, то я с ним еще разделаюсь. Садитесь же, господа!
Двое незнакомцев и Панафье сели за стол, за которым Панафье перед этим начал обедать.
— Могу я узнать, господа, с кем имею честь говорить?
— Мы скажем вам наши имена, если вы согласитесь на наше предложение.
— Отлично, господа! Гриб, бутылку хорошего вина! Вы позволите мне предложить вам стакан? А теперь я вас слушаю.
— Мсье, — сказал тогда старший из братьев, — мне говорили, что вы знаете трущобы Парижа, что вы знакомы с преступниками и изгоями общества.
— Это правда, мсье. И вы сейчас могли убедиться, что мне не прощают этого.
— Как! Так все было из-за этого?
— Боже мой, да! Вот уже два года, как я живу среди этих людей. Вы очень хорошо понимаете, что я не разделяю ни их вкусов, ни их привычек, ни их принципов. Они напрасно старались понять причину моего присутствия среди них и, не придумав ничего, пришли к выводу, который служит здесь приговором: «Он полицейский!» И сейчас меня хотели заставить заплатить за это.
— Вы знаете все трущобы, где собираются…
— Убийцы, воры, негодяи. Да, мсье.
— Вы знаете этих людей? — спросил с некоторым смущением младший из братьев.
— Да, мсье, я знаю их имена, их жилища, если они их имеют. Я знаю все. И это в особенности их удивляет. Я знаю их преступления и приговоры.
— Одним словом, вы знаете, на что каждый из них способен?
— Да.
Братья переглянулись, как бы говоря друг другу: «Нас не обманули».
— По причинам, которые не стану вам объяснять, я вынужден жить с этими людьми, воплотившими в себе пороки общества, ворами и убийцами, а также с теми, которые неминуемо должны ими стать и которые могут избегнуть этого только благодаря смерти.
— О ком вы говорите?
— О шулерах, об игроках, которые играют на чужие деньги и которые, чтобы играть, продают драгоценности своих любовниц.
— И вы знаете этих людей?
— Вполне!
— Вы знаете средства к существованию каждого из них?
— Средство к существованию для всех них одинаково — преступление.
— Я не так выразился, — возразил молодой человек. — Я хотел сказать, что вы можете заметить, если в один прекрасный день средства кого-то из них увеличатся необъяснимым образом.