Кредиторы гильотины
Шрифт:
– О, она была очень забавна, эта маленькая Нисетта.
– Это имя редко встречается в Париже.
– А между тем она парижанка. Конечно, она не герцогиня, – продолжал, смеясь, доктор, – но для меня это все равно. Чепчик или шляпа для меня одинаковы. Я смотрю только на личико, которое из-под него выглядывает.
– Это было бы забавно, – сказал Панафье, думая вслух. – Не занимается ли ваша Нисетта в свободное время отпиранием дверей?
– Вы ее знаете?
– Ну, это уже чересчур.
– Как! Вы знаете Нисетту Левассер? И вы тоже? Нам давно пора было сменить тему.
– Очень рад, что мы закончили разговором о Нисетте, доктор. Я пью за ее здоровье! – И Панафье, совершенно изменив манеры, как только добился результатов в своих поисках, высоко поднял стакан.
Глава 12. Два письма
Когда в этот день Панафье возвращался домой, его остановил привратник.
– Господин Панафье, – сказал он, – у меня есть для вас письмо.
– Вы его получили сегодня или вчера?
– Да, действительно, вы ведь сегодня не ночевали дома, – засмеялся Левассер. – О, молодость! Это письмо принес сегодня утром один человек. Странный человек!
Панафье взглянул на письмо и, так как в комнате привратника было днем темно, положил письмо в карман, думая прочесть его, придя к себе.
– Благодарю вас, господин Левассер, – сказал он, – а вашей супруги нет дома?
– Нет, бедняжка еще молода, а здесь не очень-то весело живется. И, так как сегодня бал в одном доме, где бывает ее тетка, Нисетта попросила у меня позволения отправиться туда. Вы понимаете, что я не мог отказать ей, тем более, что это люди очень приличные.
– Но для бала еще рановато.
– Дело в том, что перед балом будет обед, он назначен на пять часов, а сейчас шесть.
– Уже? – удивился Панафье. – Вы, значит, не ревнивы, – прибавил он, чтобы что-нибудь сказать.
– Ведь я сказал уже, что они люди приличные, вдобавок, жена отправилась туда с теткой – женщиной из высшего круга общества, которая не бывает у нас из-за занимаемого ею положения, но обожает мою жену. Кроме того, я разрешаю своей жене ходить туда потому, что она позволяет мне посещать наши субботние собрания.
– Какие собрания?
– Разве вы не знаете, что я член общества Детей лиры Орфея?
– Детей лиры Орфея?
– Да, это общество пения. У нас бывают обеды каждую первую субботу месяца, по два франка семьдесят пять сантимов с вином и кофе. Если вы хотите, я когда-нибудь свожу вас туда.
– Не откажусь, – ответил Панафье, – надо же хоть немного развлекаться.
Сказав это, он поспешно поднялся по лестнице, спеша прочесть то, что принес «странный человек».
Придя к себе, он зажег свечу и был немало удивлен, увидев брошенный на стуле ежедневный костюм Луизы. Нарядного платья, купленного на полученные Панафье деньги, не было. Очевидно, Луиза надела его. Затем Панафье увидел на столе лист бумаги, на котором каракулями нацарапано было несколько строчек:
«Дорогой Поль, я думаю, что если один развлекается, то и другой должен делать то же. Ты не вернулся ночевать в прошлую ночь, и я сегодня поступлю так же. Только я честная женщина и могу сказать, куда иду. Я сопровождаю мадам Левассер на один семейный бал. Итак, до завтра, если только ты вернешься в эту ночь. Луиза».
– Черт возьми, – сказал со смехом Панафье, – дело плохо. На какой это бал отправилась Нисетта? Все это выглядит очень странно; мне кажется, что я знаю только наполовину мою нежную подругу, и почти убежден, что совсем не знаю Нисетту. Здесь есть тайна, которую я должен раскрыть. Но прежде всего, нужно подумать о деле.
Затем он развернул письмо, полученное от привратника. Оно было написано крупным, дрожащим почерком и имело следующее содержание:
«Я занялся делом, которое вы мне поручили. Я узнал, куда иногда заходит Пуляр, и готов вас проводить туда, если вы не изменили своих намерений относительно меня. Если вы свободны сегодня вечером, то я поведу вас в то место, куда он ходит. Это место, в котором бывает немало женщин и где играют по-крупному; я ничего больше не скажу, не получив ответ на свое письмо. Имею честь быть, господин Панафье, вашим преданным слугой.
Исидор.
PS. Я буду весь вечер в «Бешеной кошке».
– Отлично! – весело воскликнул Панафье. Затем, держа оба письма в руке, он весело прибавил:
– Странно, но мне кажется, что эти два письма каким-то таинственным образом связаны между собой. Что делать? Пойти за братьями Лебрен? Нет, я должен сначала все выяснить. Во-первых, я заинтересован в этом деле лично, а во-вторых, братья могут слишком поторопиться и этим все испортить. Я пойду к Ладешу один. Он укажет мне дом и человека, за которым я должен следить, чтобы узнать, где он живет. Но надо быть осторожным, иначе можно ошибиться. Сегодня вечером я узнаю, правда ли то, что он мне пишет, а братьям я успею сказать об этом и через два-три дня, когда соберу все нужные сведения. Для них достаточно пока и того, что я узнал сегодня.
Он помолчал, затем вдруг вскрикнул:
– Но ведь Нисетта – любовница Жобера! Это уж чересчур! Пойми тут что-нибудь! Я думал, что первый заставил ее изменить своему супружескому долгу. Верь после этого ее невинному виду… Завтра я наведу справки о ее любовниках.
Затем он вытряс свои карманы, и оказалось, что у него есть еще пять луидоров.
– Хорошо, – произнес он, – за двадцать франков Ладеш сделает что угодно. Если мы пойдем в этот игорный дом, то у меня еще останется три луидора на игру. Этого вполне достаточно, тем более, что завтра я надеюсь получить деньги. А теперь пора отправляться на свидание.
Он уже собирался выйти, когда его взгляд снова упал на письмо Луизы.
– Бедняжка, – проговорил он, – она должна как-нибудь развлекаться. Тем более, что нет ничего предосудительного, если она постоянно будет посещать семейные дома. А завтра я ее порадую маленьким подарком!
Он погасил свечу и сошел вниз. Полчаса спустя он входил в «Бешеную кошку», где, как всегда, было много народа.
Он сделал знак Ладешу и Пьеру Деталю, те подошли к нему, и они втроем сели за стол. Приказав подать бутылку вина, Панафье обратился к Ладешу.