Кредиторы гильотины
Шрифт:
– Я убежден, что это он – аббат. Она была убита булавкой так же, как и мадам Мазель.
Затем Панафье привел в порядок дело, снова лег в постель и крепко заснул.
Глава 22. У цели
На следующий день около 8 часов утра Панафье садился в фиакр, приказывая везти себя в полицейскую префектуру. Въехав во второй двор, он вышел и направился к узкой лестнице. Поднявшись на второй этаж, он вошел в маленькую мрачную комнату, назвал свое имя, и через несколько минут из дверей раздался голос, говоривший:
– Войдите, Панафье.
Панафье оказался в кабинете старшего агента полиции.
– Что вам нужно?
– Я пришел поговорить с вами о деле на улице Рампон.
– А, о том человеке, называемом аббатом?
– Да, мсье.
– Он здесь, – сказал начальник.
– Этот человек может быть очень полезен мне, и я попросил бы у вас разрешения видеть его.
– Ничего нет проще. Это самый обыкновенный негодяй и мошенник, бродяга, против которого мы в настоящее время ничего не можем предпринять.
– Вы ошибаетесь, мсье, и через несколько дней вы убедитесь в этом. Это очень опасный человек.
– Что вы хотите сказать?
– Я прощу вас, господин Лоре, не спрашивать у меня сегодня ничего. Я напал на след и считаю необходимым, чтобы вы задержали человека, на которого я вам указал и который был схвачен во время обыска в игорном доме. Я не могу сказать вам ничего до тех пор, пока не увижу этого человека.
– Вы говорите странные вещи, – проговорил агент, нюхая табак. – Должен вам признаться, что мы не имеем ничего против этого человека и скоро его отпустим.
– Ради Бога, не делайте этого. Как оказалось, он опасный преступник.
– Что вы рассказываете!
– Я могу делать только предположения, но эти предположения основаны на важных фактах.
– Но я сам допрашивал этого человека.
С этими словами агент взял со стола какую-то бумагу и, пробежав ее глазами, продолжал:
– Дорогой Панафье, боюсь, что вы ошибаетесь.
– Господин Лоре, вы знаете, что я начал свою учебу под руководством человека очень опытного, под начальством М.С. Каждый раз, когда совершалось какое-нибудь преступление, М.С. раскрывал его, какой бы тайной оно ни было окружено. Только один из преступников спасся от него – это убийца на улице Дам в Батиньоле. М.С. двадцать раз думал, что поймает его, и каждый раз негодяй ускользал. Это настоящий специалист, который убивает ударом булавки. Я долго искал его и думаю, что этот человек находится у вас в руках.
– Что вы говорите!
– Я думаю – истину.
– И вы его узнаете?
Нет, я никогда не видел его, но люди, которые работают под моим руководством, утверждают это.
– У нас находится в руках блондин высокого роста с женственным лицом, не носящий ни усов, ни бороды.
– Это точно он. Ведь он иногда одевается аббатом.
– Черт возьми! Вы меня пугаете. – Агент задумался на несколько минут.
– Хотите, чтобы я приказал привести его сюда?
– Да. Но я хотел бы наблюдать за ним, не будучи видимым.
– Это очень легко. Пройдите в ту комнату и оставьте дверь полуоткрытой.
Панафье сразу же исчез за дверью, располагаясь так, чтобы быть невидимым, но самому все видеть и слышать.
Агент сразу же позвонил и сказал вошедшему человеку:
– Прикажите привести Лебо. Это тот, что был арестован три дня тому назад в игорном доме на улице Рампон.
Несколько минут спустя в комнату входил человек, которого наши читатели видели уже два раза.
– А, вот и вы, – сказал начальник полиции. – Надеюсь, что вы решили, наконец, назвать ваше настоящее имя.
– Но, мсье, я вам уже сказал его.
– Мы знаем правду, и ваше запирательство не обманет нас.
– Я не понимаю, мсье, почему меня до сих пор здесь держат, в то время как остальных уже давно отпустили.
– Показания тех, что были вместе с вами в игорном доме, указывают на вас, как на человека очень опасного.
– Я просто защищал свои права и не разрешал обкрадывать себя. Вот и все.
– В ту ночь, когда вас арестовали, вы присвоили себе ставку одного из игроков. Следовательно, вы украли.
– Во-первых, я не украл, а просто ошибся ставкой. О, я теперь понимаю, что на меня наговорили. Но я просто ошибся. Этот господин уверял вас, что я играл на его деньги, – это очень возможно. Все люди могут ошибаться. Кто не ошибается в этом мире! Я играл на его деньги, но я выиграл, и выигрыш, конечно, уже не принадлежит ему.
Агент покачал головой.
– Во всяком случае, мсье, – продолжал арестованный, – это дело касается только лично меня и его. И, кроме того, при воровстве наказывается само желание воровать, а я не имел такого желания. Кроме того, карточный долг стоит и выше, и ниже закона. А это карточный долг – и ничего больше. Повторяю вам – это наше личное дело.
– Каковы ваши средства к существованию?
– Я уже сказал вам, мсье, что я переплетчик.
– Согласитесь, это удивительно, что рабочий может быть постоянным посетителем Баландье.
– Но, мсье, мадам Баландье – моя приятельница. Я и не думал посещать ее обедов, я не обедаю у нее.
– Однако вы ужинали у нее каждый день и уходили только под утро.
– Я приходил по вечерам поговорить с ней, – с некоторым смущением отвечал арестованный. – И я оставался поздно потому, что эта женщина любит остроумные рассказы, и ей нравится мое общество.
– Вы говорите, что приходили к ней вечером, но полиция наводила справки в указанной вами мастерской, и там сказали, что вы не работаете и двух дней в неделю.
– Это только в последнее время – с тех пор, как я стал посещать эти проклятые дома.
– Но, мсье, в этих домах вы не выигрывали, а воровали.
– Боже мой, мсье, какие вы употребляете жестокие слова. Если на это смотреть с такими предрассудками, то я, конечно, вор.
– Эти слова очень резки, конечно, но верно передают суть дела.