Кредиторы гильотины
Шрифт:
Мы доходим до главного момента в нашей истории, но прежде, чем продолжить рассказ дальше, мы дадим возможность читателю присутствовать при таинственных событиях, происшедших утром того же дня.
Глава 26. Появление особы в странном костюме
Утром того же дня, когда Панафье находился с Нисеттой у Баландье, какой-то прохожий остановился над третьей аркой моста Шарантона и стал смотреть в воду. Это не был человек, решившийся лишить себя жизни, – это был просто чиновник, уверявший, что он может предсказать погоду, посмотрев
– Ну что? Какая сегодня будет погода?
– Такая же, как вчера. Будет страшная жара.
– Но откуда вы это знаете?
– По туману, расстилающемуся над водой. Через полчаса, когда он опустится, вы увидите, что все лодки покрыты росой.
– Но ведь каждый день бывает так.
– Нет – только в те дни, когда бывает жарко. Посмотрите, туман рассеивается, и видна вода.
Они все вместе наклонились над парапетом.
– Да, это правда.
– А это что такое? – вдруг спросил один, указывая на противоположный берег.
– Это какой-нибудь купальщик.
– Нет, – отвечал тот, что отгадывал погоду. – Это купальщица.
– Это уж слишком.
– Тем не менее, это правда. Пойдемте, посмотрим скорее.
И четверо любопытных, забыв, что им пора идти на работу, поспешно сбежали с моста.
Прибрежные лодочники, видя бегущих людей, стали выходить из кабаков.
– Что такое? – поинтересовался один из них. – Может быть, кто-то тонет? Скорее, дети мои.
И, оставив наполовину опорожненные бутылки, лодочники побежали за ними. На берегу, заросшем высокими ивами, в том месте, куда они все устремились, среди высокой травы под одним из деревьев сидела какая-то голая женщина двадцати восьми – тридцати лет. Она была очень хороша собой и восхитительно сложена. Густые распущенные волосы почти полностью покрывали ее. Лоб незнакомки был нахмурен, а глаза глядели с испугом. В то же время она смеялась безумным смехом. Когда к ней подошли, она тронулась с места, глядя не на окружающих, а словно сквозь них, как будто взгляд ее был прикован к какому-то предмету, невидимому для всех.
Один из мужчин подошел к ней, но она не замечала его.
– Что с вами, мадам? – спросил он. Незнакомка не отвечала.
– Вы больны? Вам плохо?
Она бросила на говорившего сердитый взгляд, но снова ничего не сказала.
В эту минуту к толпе подошла какая-то женщина и бросила несчастной простыню, в которую та поспешно завернулась.
– Что вы здесь делаете? – спросила ее женщина.
Незнакомка посмотрела на окружающих, не узнавая никого, закрыла лицо руками и зарыдала.
– Ну, что с вами? – повторила свой вопрос подошедшая женщина.
Несчастная пристально посмотрела на нее и сказала: «Он умер, он умер!»
– Что такое? – вскрикнули присутствующие в один голос.
– Да, – повторила она, – он умер, он умер!
Сказав это, она встала и, закутавшись в простыню, как в саван, побежала к воде, крича: «Да-да! Он умер! Умер!»
Все присутствующие бросились вслед за ней, и им удалось схватить ее в ту минуту, когда она хотела броситься в воду. Никто не знал, что с ней делать, но к берегу прибежало несколько санитаров из сумасшедшего дома, и они узнали в несчастной больную, которую искали с утра. Они рассказали, что она находилась в сумасшедшем доме около года, и единственной фразой, которую она говорила, была: «Он умер! Он умер!» Одним из проявлений ее безумия было желание постоянно оставаться голой; как только на нее надевали платье, она его разрывала.
Затем санитары, накинув на нее платье, отвели несчастную в экипаж, ожидавший их неподалеку. Когда сумасшедшую привезли в госпиталь, ее одели и заперли, а вечером по приказанию доктора она получила холодный душ. Бедняжка страшно кричала и наконец, упала на пол в нервном припадке. Тогда ее положили в постель, и она сразу же уснула.
На второй день при посещении больной доктор был очень удивлен, увидев, что несчастная совершенно спокойна и отвечает на вопросы, чего с ней ни разу не было за все время пребывания в госпитале.
– Как вы поживаете сегодня? – спросил доктор, беря ее за руки.
– Очень хорошо. Но я была серьезно больна, да? – проговорила она, как бы стараясь восстановить все в памяти.
– О да, очень серьезно.
– Но где же я сейчас?
– В больнице за городом.
– За городом… – проговорила больная.
– Вы ничего не чувствовали сегодня утром?
– У меня голова немного тяжелая, и кроме того, я не могу повернуть шею.
– Именно здесь причина вашей болезни. Может быть, вы вспомните?
– Но что же у меня было?
– В этом месте, где вы теперь чувствуете боль, У вас была воткнута золотая булавка, входившая в тело на два сантиметра.
– Золотая булавка?.. – проговорила молодая женщина, стараясь припомнить.
Доктор был удивлен переменой, происшедшей в состоянии больной и, взяв стул, сел у изголовья.
– И вы не помните ничего? – спросил он.
Молодая женщина закрыла лицо руками и сидела так долго.
– Нет, ничего, – сказала она, наконец.
– Имеете ли вы понятие, сколько времени пробыли здесь?
– Нет, не знаю.
– Вы здесь уже год.
– Год? Но кто же приезжает меня навещать?
– Никто.
– Никто?
– Вот в чем дело, дитя мое, – сказал доктор. – Припадок, вследствие которого вы попали сюда, произошел с вами ночью. Однажды утром вы были найдены на улице в очень странном состоянии. Когда вас привезли сюда, от вас ничего не могли добиться, даже вашего имени.
– Вы не знаете моего имени?
В эту минуту вошел в сопровождении секретаря директор больницы, за которым послал доктор. Доктор держал больную за руку и не спускал с нее глаз, внимательно изучая впечатление, которое производили на больную его вопросы.
– Господин директор, – сказал он, не поворачивая головы, – вы видите перед собой радикальное излечение, полученное самым странным образом.
– Неужели?
– Да, только память еще не возвратилась, но насколько я могу судить, она вернется мало-помалу.
Директор посмотрел на больную, которой, казалось, было неприятно присутствие вокруг нее посторонних.
– Дитя мое, – проговорил он, – если доктор ручается за ваше здоровье, то я прикажу перевести вас в более удобное место.